Ангст не расценить как подарок Т_Т

[Watari-san]

Название: дым
Фэндом: Наруто
Автор: Watari-san
Бета: Melodi Onis
Персонажи: Тобирама/Изуна, Тобирама/Мадара, Хаширама Сенжду
Рейтинг: G
Жанр: ангст.
Состояние: закончен.
Размер: зарисовка
Дисклеймер: персонажи принадлежат Кишимото
Предупреждение: ООС.
Размещение: с разрешения автора.
Саммари: горький и сизый дым.
От автора: Тобирама получился того, совсем того. и нет, он не наркоман, он курит обычные сигареты.

У каждого есть привычки. Полезные или вредные. Для правильного во всех смыслах, каким его считали окружающие, Тобирамы Сенджу эта привычка была вредной. Он курил редко и старался в такие минуты держаться от всех подальше.
Не то чтоб это была тайна. Просто не хотел, чтоб ему мешали наслаждаться.
Это началось очень давно, когда ему было 16 лет. После того, как он в первый раз лишил жизни человека. Он тогда сидел на камне около дороги, неподвижно смотря в одну точку - вот уже неделю ему каждую ночь мерещились его руки по локоть в крови – и не сразу заметил, что напротив него уже какое-то время стоит старик-монах, весь окутанный клубами сизого дыма. Монах тогда спросил, почему же у молодого человека такой пустой взгляд. Сенджу ничего не ответил. Тогда монах подошел и протянул ему сигарету, сказав, что это вернет ему жизнь. После первой же затяжки шиноби закашлялся, а на глазах выступили слезы от удушливого, горького и сухого дыма.
-Что это за гадость?! – сдавленно спросил Тобирама. Монах лишь улыбнулся сквозь седые усы и заметил, что теперь у юнца вновь блестят глаза. Перед тем как попрощаться и никогда больше не появиться в жизни Сенджу, монах сказал:
«Если тебе плохо или одиноко - зажги сигарету, станет легче». И ушел, оставив после себя только клубы дыма, от которого першило в горле.
Тобирама нередко прибегал к совету монаха.
Он успел привыкнуть к горечи и терпкости дыма. Иногда только сигареты помогали ему хотя бы ненадолго отгородиться от мира. Он не любил курить, но наслаждался дымом и миром, который тот ему дарил. Сквозь пелену танцующей невесомой дымки, которая рисовала ему мосты, корабли и замки, сквозь эту изменчивую завесу, он не считал количество жизней, которое забирал. Он смотрел на дым, забываясь до тех пор, пока фильтр не обжигал пальцы и на ладони не оставался один пепел.
Спустя столько лет Тобирама уже начал забывать, почему он иногда курит. Он помнит только, что спасается - но не от одиночества, когда бьешься в четырех стенах, не от безысходности, когда отдаешься теплым рукам, не от того, что ему плохо – он уже забыл, когда в последний раз болела душа.
Сенджу помнил молодого Учиху в его постели, которому так нравились кольца, выдыхаемые Тобирамой. Изуна закашлялся после первой же затяжки, держа сигарету в тонких пальцах.
На его могиле Сенджу выкурил только одну сигарету из новой, свежераскрытой пачки, оставив остальные там – лежать на холодном могильном камне. Больше он туда ни разу не приходил.
Он помнил, как успокаивающе гладил по волосам старшего брата, который совершенно потерял себя после смерти Изуны. Тогда Тобираме хотелось затянуться как никогда в жизни, чтобы дым заполнил его всего – до кончиков пальцев, принеся горечь, которая спасла бы его от чувства тупой беспомощности, заслоняющего собой все – даже сострадание к брату.
Только ублюдок Учиха насмехался над тем, что «белобрысого» Тобираму тянет к «белесому» дыму. За что нередко расплачивался. Он впивался пальцами в плечи Сенджу, кусал губы, рвал простыни, он шипел от боли - Тобирама делал все, чтоб на лице Мадары никогда больше не появлялась эта дерзкая ухмылка.
Потом Тобирама курил всего три раза. Первый - во время битвы брата с Учихой. Тогда он только зло щурил глаза и в две затяжки выкурил сигарету. Второй раз - на могиле брата.
Теперь Тобирама Сенджу сидел в кабинете Хокаге и снова курил. Достать тот самый сорт сигарет, которым угостил его монах, не было проблемой - самые дешевые, горькие и крепкие. Медленно раскурив сигарету, Тобирама наблюдал за тонкой струйкой голубого дыма, поднимающейся к потолку. Только сейчас Нидайме задался вопросом, что же станет с этим дымом после того, как не станет его самого. Наверное, развеется, забрав с собой всю боль Тобирамы Сенджу, оставившего после себя только клубы дыма, от которого першит в горле.

@темы: Учиха Мадара, Тобирама Сенджу, Хаширама Сенджу, Учиха Изуна, G

---

С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ!!!

[Aliona345]

Думаю, с неподтвержденного согласия всех читателей, поздравляем данное сообщество с Днем Рождения! Процветания и побольше интересных материалов на вашем сайте.

---

Совершенно потрясающий Хасирама

[little clever cat]

Hashirama by ~EErieFaery on deviantART

@темы: Хокаге, Арт, Хаширама Сенджу

---

Намикадзе Минато

[Kyano.]

Минато рисовал впервые. Так что...
В общем ОН.

По просьбе и для  gero_likia

@темы: Намикадзе Минато

---

Снова, и снова, и снова Мадара!

[Kyano.]

Графика на этот раз

 

Обещаюсь исправиться и нарисовать кого-нить еще из основателей Т_Т

Но пока увы только он.

@темы: Учиха Мадара, Арт

---

Наруто-фикатон

[Eishi]

Наруто-фикатон

с разрешения администрации

@темы: Рекомендации

---

И снова - Мадара

[Kyano.]

Снова мой арт.

Вновь Мадара.

Вновь один.

 

@темы: Учиха Мадара, Арт

---

[gero_likia]

Мультифэндомный драббл-фест тройничков

Код баннера

[center][url=http://www.diary.ru/~threesome/][img]http://static.diary.ru/userdir/1/1/2/2/112240/55728219.jpg[/img][/url][/center]

Распространение приветствуется )))))

@темы: Организационное

---

Дом на отшибе

[Ни-Аптерос]

Название: Дом на отшибе
Фэндом: Наруто
Автор: Ни-Аптерос
Персонажи: братья Сенджу, братья Учиха, и несколько новых
Пэйринги: вообще-то все начиналось с Мадара/Хаширама, Хаширама/Изуна, Тобирама/новый персонаж, но куда это приведет теперь, уже не знаю.
Рейтинг: PG
Жанр: джен.
Состояние: в процессе.
Размер: миди.
Дисклеймер: персонажи принадлежат Кишимото
Предупреждение: возможен ООС, некоторое АУ, вольная трактовка событий манги, несколько оригинальных персонажей.
Саммари: все происходит с того момента, как Изуна ослеп.
От автора: я писала это долго, с ноября, и сюжет и оригинальные герои, и образы героев канонных - все выстрадано и мне очень дорого. Поэтому мне очень важно узнать ваше мнение)

Пролог я здесь уже выкладывала, но потом удалила. Теперь выложу все разом в одном посте, ибо нужна отдача от текста и тяжело работать над ним вхолостую.

Пролог.

Пролог.

Иногда Изуне кажется, что ему уже давно не девятнадцать. И даже не двадцать. Что за те три месяца, прошедшие с тех пор, как он отдал брату свет, он постарел самое меньшее на целую жизнь.
Он сидит под старой яблоней, прислонившись спиной к шершавому, нагретому солнцем стволу. Два с половиной месяца назад дорога до с детства знакомой яблони на холме, что стояла в сотне метров от их старого дома, казалось путешествием дальше, чем на тот свет.
А три с половиной месяца назад он преодолевал это расстояние за пару минут, даже не задумываясь над тем, что делает.
Но это время кажется позавчерашним, полузабытым сном.
Изуна уже почти не помнит, каково это – видеть. Вокруг только тьма.
А еще ему кажется, что он не только ослеп – но еще и оглох и онемел. Потому что он уже немыслимо долгое время – наверное года, тысячелетия – не слышал близко человеческих голосов. И ни с кем не говорил.
Первые недели липкого страха, когда казалось, что тьма обступает, сдавливает его, вытягивая, из рук отбирая крохи цветных, звонких воспоминаний, минули. На смену им пришло глухое отчаяние.
А воспоминаний – не было. Все исчезли, растворились в холодной темноте.
Это ли было с братом? Так ли он чувствовал себя? Изуна не знал.
А спросить не успел, брат, едва получив возможность видеть, повел клан в новую битву.
Сбежал. Сбежал, испугавшись пустых глазниц, испугавшись ищущих рук – возненавидев их, как ненавидят и боятся то, отчего едва удалось избавиться самим.
Мадара сбежал от голодной темноты, пожиравшей саму уверенность, что ты еще жив.
А Изуна – остался. Один на один с молчаливым чудовищем, вытягивающим тепло из крови, замедляющим трепыхания объятого ужасом сердца.
Один на один. Брат ушел. Все ушли, все оставили его. Когда идет война, слепец не может сражаться. А воин, потерявший возможность сражаться, не нужен клану.
И Учиха был уже уверен какой-то своей частью, что мертв. Нет, конечно, без глаз – основного в их клане узла чакры – он бы все равно долго не протянул. Но думать, что ты мертв… было слишком страшно, потому что это грозило неминуемой потерей рассудка. Потому что смерть, видевшаяся избавлением от всего – и темноты, голодной вечной темноты, - вдруг сама начинала казаться этой темнотой. И тогда все замыкалось в какой-то жуткий круг, петлей затягивающийся на шее. В такие моменты тяжелая паника подступала к горлу. Изуне казалось, что он в каком-то гендзюцу, в паутине – ни выхода, ни смерти, только темнота и холод. И младший Учиха словно растворялся в этой темноте, как растворяются в ней голоса и воспоминания. И вот уже нет – Изуны, ничего нет, только голодный монстр, прячущийся во мраке, застлавшем взор.
Прийти в себя удавалось, когда ноги отказывались держать, и он падал, больно ударяясь плечом или головой.
Тогда в мир врывалась боль, собственное хриплое дыхание, дрожащие ледяные пальцы, деревянные шероховатые половицы под руками.
А вокруг не было никого, кто убедил бы его – что он еще жив. Вокруг не было никого, кто не позволил бы сойти с ума.
Брат прятался, боялся, избегал. Брат презирал – его слабость, его страшную темноту, его добровольное согласие.
Изуна знал это, чувствовал, он всегда лучше всех понимал Мадару. И горькое осознание собственной никчемности мешалось с болью унижения.
Чтобы не сойти с ума, нужно было цепляться за реальность. Изо всех сил.
И Изуна – цеплялся. Слушал ветер, шуршащий в ветвях жасмина, росшего – он помнил – в саду перед домом, где он теперь жил. Где в детстве жил с братом. Упоенно, глубоко вдыхал ароматы вечернего сада, заставляя воспоминания возвращаться испуганными, недоверчивыми птицами. Касался – всего, до чего мог дотянуться: мягких, наверняка уже изрядно пыльных занавесок на окне, шершавой, ломкой бумаги седзи, гладкого холодного острия ножа, колючей душистой травы, гибкого теплого воска свечей, что уже научился зажигать, привычной, раздражающей повязки.
Только так он мог убедить самого себя, прогнать животный черный ужас.
А еще – ему необходимы были люди. Слышать живые голоса, знать новости, знать, что на самом деле вокруг – живой, беспрестанно движущийся мир.
Он жадно ловил разговоры, что приносили с собой редкие прохожие.
Может поэтому он облюбовал себе место под яблоней, у дороги.
Изуна до сих пор с содроганием вспоминает первые дни – дни ужасающей, непривычной для воина и даже просто человека беспомощности. Каждый шаг вперед, за ограду едва знакомого – в темноте – дома, требовал такого мужества, какого не требовали схватки ни с одним врагом.
Дойти до яблони, за память о существовании которой он упорно цеплялся, было равносильно подвигу. Холодный пот градом стекал по лицу, коскоде прилипло к спине, от нервного напряжения шумела, раскалывалась голова.
Но когда он, наконец, ощутил под рукой узловатую поверхность старого ствола, а воздухе душистый запах яблок, Изуне показалось, что такого торжества он не испытывал еще никогда. Он сполз наземь, устроившись между корней, запрокинул голову вверх, тяжело дыша, представляя синее-синее безоблачное небо, и если бы он мог, он бы заплакал.
Жаль, что слезы ушли вместе с глазами, небом и светом солнца.

Так, Изуна словно поселился под деревом у дороги. Пока еще длилось лето, такое было возможным. Яблоня шуршала листвой на ветру, в высокой траве стрекотали цикады, и невидимое солнце весомым теплом ласково ложилось на кожу.
Изредка кто-то проходил мимо. А бывали дни, когда целые десятки людей – преследуемых кисловатым запахом металла, гари и крови: шиноби, клан, - с гомоном перекатывались по дороге.
Из их-то разговоров Изуна и узнал о готовящемся перемирии с Сенджу.
Сенджу Изуна помнил. На удивление хорошо.
Впрочем, любому из Учих было бы трудно забыть тех, кого поклялся вырезать до единого.
Хотя… сейчас же пошли речи о мире.

Наверное, с этим было смириться труднее всего. Мадара жаждал боя, Мадара жаждал крови, отмстящей за все их жертвы. Мадара жаждал победы.
Еще тогда, в той жизни, где над головой полыхало белое солнце, старший Учиха мог часами говорить о главе лесного клана. О любимом противнике. О человеке, смерть которого сделала бы его счастливым.
Изуна улыбался мягко, глядя на воодушевление брата. Было немного странно: пусто и почему-то горько, оттого, что кто-то занял в жизни Мадары место важнее, чем его младший брат. Но Изуна не желал замечать горечи. Ведь решающий бой близок. Так говорит нии-сан.
Жаль, что в этом бою, если он и был, младшему Учихе поучаствовать не пришлось.
Мадара бредил победой над Хаширамой Сенджу. Изуна еще помнил его: спокойное и мужественное лицо, нахмуренные брови.
Они лишь раз сошлись в поединке – и то случайно, Мадару задержал кто-то другой.
Хаширама был сильным. Изуна, раньше признававший сильным только старшего брата, сразу это отметил. Серьезным противником и – как гуляла широкая слава – отменным дипломатом.
Вот он и договорился… с Мадарой.
Теперь Изуна, еще таивший где-то на дне острый блестящий осколочек надежды, что после долгожданной победы брат, наконец, придет, окончательно смирился с тем, что остался один.
И с этим смирением, порой, в самые худшие дни перетекавшим в отупленное ожидание конца, младший Учиха чувствовал себя дряхлым, все в жизни испытавшим старцем.
Он сидел под яблоней и мастерил оригами.
В детстве, когда мать взялась учить его этому, он противился, как мог. Я не девочка!.. Но Кагами Учиха умела настоять на своем. Кроме того брат тогда болел, и маленькому Изуне было решительно нечем занять руки. Но это ничуть не отменяло того, что ему, будущему шиноби, такое занятие казалось унизительным.
Сейчас оно было унизительным еще более, потому что Изуна понимал, что со стороны выглядит вовсе не шиноби, бывшим вторым сильнейшим воином в клане, а жалким нищим калекой, что пытается таким нехитрым способом заработать себе на жизнь.
Но безделье было еще хуже, от него наваливалась такая беспросветная тоска, что хоть вой. И Изуна заставлял себя сосредотачиваться на том, чтобы вспомнить, куда именно нужно сгибать лист, чтобы получился цветок ландыша.
Самым отвратительным временем был полдень. В вареве тяжелого зноя весь мир, должно быть, замирал. Замолкали придавленные жарой птицы, стихал ветерок, обрывали свою странную музыку цикады.
И на Изуну опускалась мертвая тишина. И это было страшно.
Полдень надо пережить.
И чтобы не сойти с ума от непроглядного пустого беззвучия, Изуна принимался напевать – тихонько, под нос. Но это было уже чем-то. Живым звуком, отгонявшим липкий холодный страх.
Песен – настоящих песен – он не знал. Смутными отголосками приходила в детстве слышанная колыбельная. А сам он помнил лишь баллады о походах. Древние легенды переложенные на мелодию сямисена.
Их и напевал, если не сказать, говорил, задумавшись, складывал из гладкого листа бумаги что-то новое.
Собственный голос казался глухим эхом, и от этого еще мучительнее и острее воспринималось одиночество.
Клан отвернулся сразу, как только он отдал брату свои глаза. И правильно.
Только слабый мог отдать самое главное, что ценится в годы войны, добровольно. Самое главное, за что ценились шиноби, носящие на гербе бело-красный веер.
Он предал свою возможность биться. Сражаться – с Сенджу и другими – отстаивая своих людей.
Изуна и сам себя презирал – за то, что даже выходить за пределы дома было теперь мучительным испытанием. Ему, второму после брата шиноби в клане Учиха.
Но можно ли было думать о достоинстве воина и о силе шарингана, когда на футоне в жесткой лихорадке метался самый близкий человек?
Когда над кланом со всех сторон нависла угроза?
Когда Сенджу были готовы напасть?
Изуна и не думал. Не думал он и о солнце – даже не успел с ним попрощаться. Не думал об ожидающей тьме.
Брату нужны глаза. Брат не должен умереть. Клану нужен глава.

Изуна горько улыбнулся. Зато теперь есть время подумать. О том, к чему приведет союз.

Пальцы ловко складывали бумагу. Жаль, что он не может видеть, что же у него получится.
Сперва даже простые фигурки ему не давались. Мать беззаботно смеялась над его досадой, взъерошивала его торчащие черные волосы.
- Просто нужен опыт. Потом ты сможешь делать это хоть с закрытыми глазами.
Кто знал, что ее слова окажутся пророческими.

Пророчества, легенды… иногда Изуне казалось, что в его жизни их было слишком много.

Наконец, пришел ветер. Темнота вздрогнула, наполнилась шорохами, шелестом, мягким запахом многоцветья полевых трав. Изуна смолк. Он не позволял себе погрузиться в мысли, полностью отдавшись ощущениям, которые приносил мир извне. Тонкая бумага ломко хрустела под пальцами. Ее гладкость успокаивала, давала ощущение настоящести.
Неожиданный удивленный вздох заставил Изуну вздрогнуть.
Он так и не успел привыкнуть к своей слепоте. А может, слишком мало видел с того дня людей. Но, так или иначе, почувствовать приближения невидимого человека он просто не смог.
И сейчас младшего Учиху прошиб холодный пот от осознания собственной беспомощности. Он даже не может увидеть подошедшего!..
Тоскливо искривились губы.
Если это враг, он даже не в силах что-то ему противопоставить. Так и умрет, под яблоней, сидя на земле, даже не атаковав перед смертью.
Думал ли он, что может закончиться так?
Что не бой, не дымные кострища лагерей, не мечущиеся по ветру знамена, не знакомая рукоять катаны в руке… не сила глаз, данная от рождения, пользоваться которой было привычнее, чем дышать?
Думал ли он об этом, глядя на бледного, как полотно, брата, комкающего крючковатыми сведенными пальцами простыни?
- Ты красиво поешь, - тихо и почему-то печально обронили совсем близко, и замерший Учиха почувствовал, как неизвестный сел рядом, откидываясь спиной на старую яблоню, чуть задевая плечо Изуны.
Нет, не неизвестный - неизвестная. Голос был негромкий. Женский.

Она просидела с ним до вечера – Изуна чувствовал, что стало прохладнее. Просто сидела молча, чуть касаясь теплым плечом.
Дышала. Учиха слышал ее тихое дыхание и боялся даже пошевелиться – вдруг это тоже сон?.. Вдруг ее нет?.. Очередной морок темноты?..
А потом она спросила:
- Хочешь, я расскажу тебе, какое сейчас небо?..

* * *

Глава 1

«Двое: две половинки, два воина, до могилы связанных кровью. Темнота придет к ним и поглотит их, одного за другим. И первого она сделает предводителем. Второго выгрызет изнутри, оставив лишь скорлупу».
Из рассказов Кагами Учиха.

Она пришла на следующий день. И на следующий. И еще.
Она просто садилась рядом и говорила, говорила. А Изуна молчал.
Сперва ему даже казалось, что это вовсе не человек рядом с ним. Может, это богиня спустилась посидеть под яблоней. И исчезнет от одного неосторожного движения. Может к нему пришла госпожа Юки-она и рассказывает теперь свои снежные сказки, а сама плетет, вяжет невесомое кружево, чтобы сетью накинуть его на промерзшие окна. Порой в мыслях мелькало: «Но ведь сейчас вовсе не зима!..» Но Изуна, если честно, уже ни в чем не был уверен. Он молча слушал негромкий голос, что журчал рядом, убаюкивая. Только случайные прикосновения давали понять, что рядом не призрак. Впрочем, он был бы рад и призраку, кому угодно.
Как-то раз он попросил:
- Дай мне руку.
У нее оказалась узенькая, теплая ладошка с тонкими пальцами. Самая что ни на есть настоящая, человеческая. Нет, не Юки-она.
И вскоре Изуна даже научился отвечать. Неуверенно и недоверчиво.
Ее звали Норико.
Она сирота и случайно прибилась к клану Сенджу в одном из их походов. Там, в поселении, превратившемся из деревни клана Учиха в общий лагерь с новыми союзниками, у нее бабушка.
Старуха больна и почти не встает с постели. А она, Норико, ищет работу, чтобы прокормиться, когда сбережения в заплатанной дорожной сумке совсем закончатся.
Норико. Странное имя, думал Изуна. Оно означало – «Дитя Закона». Но какой закон может быть в годы беспощадной резни кланов за власть?.. Закон, если он и был, давно стал пустым звуком по сравнению с Силой.
Норико была ничейная. Иначе она назвала бы имя своего клана. Может, их истребили всех, кроме девушки и старухи? Может, война еще задолго до ее рождения обратила ее семью в скитальцев, не имеющих ни крова, ни земли? И теперь девчонка, точно перекати-поле прибилась к тем, кто обещал мир.
Она была умна, Норико. И, должно быть, очень одинока. Она садилась рядом, и Изуна уже выучил, что ее одежда вовсе не подобна мягким, тонким тканям, что приличествуют женщинам. И в такие моменты он почему-то больше всего жалел, что у него нет глаз, и он не может сражаться. Не то бы он обязательно нарядил ее в кимоно. Темно-зеленое, с золотым тонким шитьем по подолу и летящим рукавам.

Изуна узнавал ее по колокольчикам, что были привязаны к ее пояску.
И это было похоже на полузабытую игру в жмурки, за которой они с братом и еще двумя детьми коротали время.
Это было так ново и неожиданно хорошо: ждать кого-то. Он совсем отвык от людей. Редкие посыльные от брата, приносившие еду, запасы пергамента и свечей – хотя зачем, казалось бы слепому свечи?– старались поменьше говорить и поскорей уйти.
Младший Учиха запретил себе привыкать к ее приходам, кто знает, что привело молодую женщину на окраины деревни. Но всякий раз, заслышав знакомый перезвон, он улыбался.
Странно, три месяца одиночества не были так мучительны, как мысли о том, что завтра ничьи шаги не прогонят тишину. Горше давались разве что воспоминания о брате.
Норико говорила о перемирии. О Мадаре.
- Я хочу, чтобы война закончилась. Я никогда и ничего не видела кроме войны. Я не знаю, каково это – ничего не бояться и просто жить. Люди говорят, что мир между вашим кланом и Сенджу – очень хрупок. Мадара-сама и Хаширама-сама никак не могут поладить, и все ждут, во что же это выльется.
Изуна слушал молча, низко опустив голову. Он слишком мало знал теперь, чтобы решить, выгоден ли мир с Сенджу.
Но он тоже ничего не видел, кроме войны.
Может, брат прав, и стоит попробовать?

Норико была ничейная, и перед ней Учиху не захлестывало мучительным стыдом от собственной никчемности. Можно было целыми вечерами сидеть молча, слушая ветер и стрекот цикад. И знать – пока рядом девушка, темнота не приблизится.
Она совсем не умела делать оригами и первое время все выспрашивала Изуну об этом. Когда он попробовал ее научить, она смеялась над неуклюжестью своих рук. Смех у нее был негромкий и теплый. Совсем не похожий на смех матери Изуны – веселый перезвон хрустальных шариков. Учиха не мог видеть ее движений, но знал, что тонкие пальцы вовсе не танцуют, не мелькают, из простого листа создавая причудливые фигурки. Но Норико неизвестно чем напоминала ему Кагами Учиха. Может, своим спокойным, постоянным присутствием?..
А может тем, что мать в воспоминаниях никогда не была связана с войной.

А ночью Изуне снились костры. И запах битвы – кровь и металл. И пепел.
Мир и правда был слишком хрупок, пусть до его отдаленного жилища долетали лишь смутные слухи. Иногда из глубин души поднималась глухая досада: если бы он только мог присутствовать там, на советах рядом с братом, как раньше, если бы только мог знать точно, что же все-таки происходит на самом деле… если бы мог хоть что-то решать.
Впрочем, брат сделает правильный выбор. Изуна был уверен.

Норико никогда не спрашивала его имя. И не пыталась узнать, что стало с его глазами. Только раз осторожно проговорила:
- Я знаю много разных трав. И умею исцелять ими, хоть и не так искусно, как бабушка. Позволь мне снять твою повязку, и я подумаю, чем тебе можно помочь.
Изуна перехватил ее руку и покачал головой. Улыбнулся и сказал, поднимаясь:
- Пойдем, я покажу тебе свой дом.
Больше всего Норико понравились старые качели. В детстве он часто качался на них с Мадарой. Но девушке он, конечно, об этом не сказал.

Норико дом показался заброшенным и очень старым. Дом был просторным, и раньше, должно быть, вмещал в себя большую семью. Много детей, весело петляющих по лестницам и переходам, степенных женщин, прилежных жен и матерей, воинов – без них не строился ныне еще ни один очаг, старцев – мудрых и ворчливых. Наверное, эти стены были полны гомоном, песнями, смехом. Сейчас здесь был только слепой юноша с гербом клана Учиха на коскодэ, и более или менее жилыми выглядели лишь те комнаты, где он появляется.
Молодой женщине вдруг безумно захотелось остаться. Стереть пыль с длинных полок; развешать свежевыстиранные влажные простыни в саду, чтобы теплый ветер раздувал их; перебрать старинные свитки с тонкими шелковыми кистями по концам; подвесить к дверям глиняные колокольчики, оповещавшие о приходе поздних гостей; широко раздвинуть седзи, впуская солнечный свет внутрь; по всем правилам заварить ароматный зеленый чай в любовно начищенном чайнике; зажечь бумажные фонарики во всех покоях, прогоняя неуютную, нежилую темноту. Но она только подавила тяжелый вздох, и прошла следом за незрячим проводником в сад. Спускалась ночь, и в траве мерцали теплые огни светлячков.
Юноша проводил ее до калитки и чуть виновато улыбнулся:
- Дальше не могу, Норико-сан.
Она осторожно сжала его руку и широко улыбнулась, сквозь вставшие в глазах слезы, хоть и знала, что он ее видеть не может, твердо проговорила:
- Я приду завтра снова, нии-сан.
Юноша вздрогнул, на части лица, не скрытой повязкой, отразилось изумление, почти испуг. Он опустил голову, закусив губу. А потом поднял и вдруг улыбнулся, совсем мальчишески:
- Хорошо, сестра.

* * *

- В деревне совсем неспокойно, брат, - в голосе Норико звучала тревожная напряженность, словно она пыталась говорить безразлично, но не могла.
Изуна уже знал, о чем она.
Постоянные беспорядки – детища неустойчивого, наспех скроенного мира. В эту ночь, как сказала сестра, несколько Сенджу сцепились с Учиха.
Кончилось плохо.
Кажется, кто-то даже погиб. А из-за случайно вспыхнувшего пожара выгорело напрочь полквартала. Мадара рвет и мечет. Нескольких раненных временно разместил у себя в свежепостроенном особняке лидер Сенджу.
Изуна знал, чего боится сестра.
Наощупь найдя ее плечо, он чуть сжал руку и произнес:
- Норико. Заберем из деревни твою бабушку. И вы обе переселитесь ко мне. Дом большой. И сюда нечасто заглядывают.
Изуна, еще сам не до конца осознавая все последствия своего предложения, но чувствуя смутное волнение, как перед каким-то поворотным в жизни шагом, говорил рублеными фразами, до боли, наверное, сжимая покатое плечико девушки.
Минутное молчание, последовавшее за его словами, показалось вечностью.
А потом Норико порывисто сжала его руку в своих ладонях, кажется, прижимаясь к его холодным пальцам губами.
Изуна выдохнул, чувствуя, как расправляются одеревеневшие плечи. Осторожно поднялся и потянул ее за руку, вынуждая тоже встать.
- Пойдем, - сказала она.

Быть нужным. Изуна заново пытался вспомнить, каково это.
Надо забрать старую травницу из деревни. И он может помочь.
Боги!.. он не никчемен, не бесполезен! Он действительно может!..
Это казалось глотком северного ветра в затхлых подземельях. Словно неожиданно, как грозовые раскаты с чистого синего неба, на него вдруг свалился смысл.
И сделалось кристально ясно: зачем дышать, зачем жить.
Изуна шел, держась за теплую, узкую ладошку и чувствовал радость, граничащую с болью, и – одновременно – страх.
Эта ладошка теперь была единственным якорем, потому что сейчас Учиха делал шаг за пределы изученного вслепую тощего и маленького своего мирка. Шаг туда, наружу. В темноту, колышущуюся, как глубокое море, неизвестность.
Изуне казалось, что он цеплялся за руку сестры, как утопающий тщетно пытается схватиться за скользкое протянутое ему весло.
Пальцы заледенели и одеревенели, а шаг сделался совсем неуверенным.
Единственный якорь – живое тепло.
Что будет, если сестра выпустит его ладонь?
Каждый шаг в разверзающуюся невидимыми пропастями темноту давался с огромными усилиями воли.
Идти. Просто передвигать ноги.
Чем дальше оставалась яблоня – Изуна считал шаги, - тем сильнее он вцеплялся в руку сестры.
Наверняка он делал ей больно, но Норико ничего не говорила про это: лишь беззаботно рассказывала что-то отвлеченное. Учиха, спроси его кто, не смог бы припомнить и слова из ее рассказа.
Триста сорок один.
Триста сорок два.
По спине стекал липкий холодный пот.
Идти.
Триста сорок пять.
Нужно забрать из деревни старую травницу. Там опасно. Нужно забрать…

Хаширама тщетно пытался несколько часов переговорить, перекричать – перемолчать!.. – старейшин своего клана.
Все они, как один, требовали расторжения мирного договора.
Сенджу зло выругался, чувствуя себя как лис, обложенный охотниками со всех сторон.
В ночном инциденте погиб его человек.
И теперь весь лесной клан в голос твердил о том, что нужно покарать Учих.
Сами, можно подумать, были безгрешны.
Хаширама устало потер виски, мысленно молясь о ветре. Полуденный зной на улице пыльной многолюдной деревни был ничуть не лучше затхлого душного и темного помещения, в котором он с самой вчерашней ночи до хрипоты срывал голос, пытаясь договориться со старейшинами.
Чертов ублюдок Мадара!..
Поняв наконец, что не может отговорить свой собственный, смертельно уставший от постоянного военного положения клан от перемирия с Сенджу, лидер Учих принялся прилагать все возможные усилия, чтобы саботировать и без того хрупкий мир.
И если раньше он выступал инициатором разрыва соглашения, - а Хаширама ему неизменно отказывал, находя новые и новые доводы в защиту мира, - то теперь изворотливый Учиха подстроил смерть его, Сенджу, соплеменника. Достаточный повод, чтобы лесной клан взбунтовался.
Проклятый Учиха!..
«Сенджу поглотят нас!..»
Конечно, Хаширама знал, что это так: лес всегда вырастает заново, даже на пепле от старых кострищ.
Но какие же неимоверные усилия приходилось прикладывать, чтобы удержать шаткое равновесие!.. От бессонных ночей под глазами главы Сенджу залегли темные круги, черты лица заострились. Минэ провожала его беспокойными взглядами, но под руку не лезла и ничего не говорила: знала, насколько важен Хашираме мир.
Да, мир, черт возьми, был важен!
Люди устали – достигли того самого внутреннего предела, когда уже невозможно сражаться без перерыва. Когда нет никакой возможности даже подняться на ноги с утра.
Люди устали, измучились окончательно, вымотанные бесконечными боями, постоянным полу-голодом, и – с последней половины года – еще и скитаниями: потому что деревня Сенджу была сожжена во время одного из сражений с соседними кланами.
Мир был необходим, как воздух. Пусть недолговечный, пусть условный и хрупкий: но он, Сенджу, обязан был дать своим людям передышку.
И ради этого можно было пойти даже на переговоры с Мадарой.
Даже на шантаж, подкрепленный тем, что клан Учиха тоже желал мира.
Но теперь…
Хаширама устало откинулся на нагретую солнцем стену. Темные волосы липли ко лбу, лезли в глаза, но откинуть их сил не было.
Хоть бы пришел ветер. Отвратительная прелая затхлость, по ошибке называемая воздухом, застревала клочьями в пересохшем горле.
Уже два месяца они с Учихами живут бок обок: в деревне последних. И за всю свою жизнь Сенджу не чувствовал так часто, что все, к чему он стремится, висит на волоске от гибели. Переспорить Мадару было невозможно. Уговорить – не проще. А угрозы почти исчерпали себя. У чертова Учихи было семь пятниц на неделе. Едва согласившись на мир, он тут же принялся делать все, чтобы его сломать.
Хаширама потер веки, чувствуя в голове свинцовую тяжесть.
Он обязан это выдержать. Вывернуться в хребте, сыграть с двумя щитами, чтобы и нашим, и вашим – но добиться продления мира на достаточный срок.
Срок, достаточный для того, чтобы его люди отдохнули и набрались сил. И тогда – и только тогда – они смогут разорвать договор – и подавить Учих.
Но не раньше.
А пока…
Хаширама мутным взглядом окинул многолюдную, шумную улицу – под резиденцию главе Сенджу Мадара не поскупился отдать богатый старый храм, находящийся почти в самом центре, - уныло предчувствуя скорое возвращение в зал переговоров с собственным взбесившимися старейшинами, как вдруг ему на глаза попалось кое-что, заставившее разбитое, изможденное бессонницей тело разом напрячься, как перед прыжком.
В конце площади, пробираясь сквозь пеструю толпу, шла молоденькая, небогато одетая девушка: шла медленно и осторожно, внимательно оглядываясь по сторонам и терпеливо поддерживая за руку черноволосого юношу, с низко опущенной головой и странно скованными движениями, показавшегося Хашираме смутно знакомым.
И это сходство было таким, что прямо-таки царапало взгляд чем-то несомненно очень важным.
Сенджу слитным движением воина отделился от стены – и куда только делась многодневная усталость – и неторопливо отправился за этими двумя, перебирая в уме мысленно лица всех знакомых.
На кого же он так похож?..
Хаширама с отточенным годами мастерством поравнялся с ними, а затем пропустил девушку и ее спутника вперед, и только посмотрел им вслед – как в грудь пихнуло тяжелым, злым торжеством.
На спине мальчишки красовался герб Учиха.
И это казалось почему-то до безумия важным.
От тоскливого муторного безразличия не осталось и следа: со старейшинами он разберется, обязательно разберется. Он заставит их подчиниться, хотя бы на время.
А вот Мадара…
Хаширама следовал за Учихой и девчонкой на приличном расстоянии и чувствовал себя так, словно вот-вот обнаружит некий клад.
Упускать их из виду нельзя ни в коем случае.

@темы: Учиха Мадара, Фанфик, Хаширама/Изуна, Тобирама Сенджу, Хаширама Сенджу, Учиха Изуна

---

Фик. На сей раз все серьезно.

[серафита]

Название: Там, над облаками
Фэндом: Наруто
Автор: серафита
Бета: Kalahari
Персонажи/пейринги: Cенджу Хаширама/Учиха Изуна, Учиха Мадара, Пэйн
Рейтинг: PG
Жанр: ангст/драма
Состояние: закончено
Размер: мини-фик
Дисклеймер: Кишимото, ясен пень
Размещение: cпросите разрешения.
Саммари:
"- Что, в таком случае, значит для тебя наша дружба, Учиха?
- Что убив тебя, я не стану танцевать на твоей могиле".
Предупреждения: невзирая на присутствие пейринга, задумывалось это как фик о Мадаре. Впрочем, часть моих читателей клянутся, что он о Хашираме. Решать вам. Внимание, рваный таймлайн.
От автора: это писалось в качестве подарка на ДР для Mea Culpa# , которая хотела фик про Мадару, но я поняла, что до сентября его не додержу)). Так что потом напишу еще один и подарю, как следует.


Проталина на заледеневшем тонком стекле – узкая ладонь, длинные пальцы. Чужие холодные руки, норовящие пробраться под одежду. Длинные волосы, лезущие в лицо, цепляющиеся тонкими прядками за одежду.
Изуна.
Пальцы, впивающиеся в беззащитное горло. На коже остаются пять багровых пятен, стремительно наливающихся синевой. У него – под всеми этими длинными ресницами и тонкой костью, язвительной улыбкой и насмешливым ранящим взглядом, – стальная хватка. Ладонь в броне из мозолей, привыкшая к оружию.
Мадара.

Враги, с которыми сегодня предстоит заключить союз. Только думается и вспоминается другое. Разное. Слишком много этого «разного» накопилось за десять лет вражды. Такого, что и драться друг с другом на поле боя бывает неловко.
Черно-черные глаза. Но это та чернота, чья суть – обратная сторона пламени. Одни на двоих.
Об Учих можно обжечься, ты не шутил, Мадара, и я обжегся так… до кости.

Шодай понял, что вот уже минут пятнадцать сидит, слепо глядя в развернутый свиток в руке. Боль сжимала голову шипастым обручем, жаром стягивалась в затылке. Хаширама поднялся, прошелся по кабинету, остановился у окна, глядя на спящую Коноху.
Сегодня он не пойдет ночевать домой.

- «Когда-нибудь, спустя жизнь и чужую смерть, мы увидимся там, где пожелаем, там, над облаками». Что это, Хаширама-сан? - Мадара сидит в кресле боком, перекинув одну ногу через подлокотник и покачивая ею. Вторая нога, босая, упирается ступней в рабочий стол Хаширамы, а в руках Учихи книга – сборник любимой поэзии Шодая.
Хаширама давит раздражение – от этого «Хаширама-сан», ведь давно уже на «ты» и без церемоний, и знание, что Мадара зовет его так нарочно, не помогает; от его позы (это кабинет Хокаге, черт возьми!); от того, что этот… Учиха влез к нему и рылся в его книгах, а теперь цитирует любимую вещь, нарочито растягивая слова. Подавляет желание скинуть ногу Мадары со стола пинком и говорит спокойно:
- Это поэзия, Мадара. Поэма «Над облаками». Не нравится?
- Ну отчего же, - задумчиво говорит Учиха. - Вот разве что эта строчка – полная чушь. Смерть не бывает чужой, Хаширама-сан. Только родной.
Щурит глаза под тяжелыми ресницами и смотрит на Хашираму непонятно-задумчиво:
- Разница лишь в степени родства.

Шодай медленно скользит пальцами по корешкам книг на полках, безошибочно, не глядя, вытаскивает нужную. Он давно уже не открывал ее, с тех самых пор, как перестал ждать, вздрагивая всякий раз, когда заходил в собственный кабинет, - ждать, что кресло у стола не будет пустовать.

- Ты любил его?
Не будь Хаширама так пьян, вопрос никогда бы не прозвучал.
Будь Мадара хоть немного трезвее, он бы не ответил.
А так – Учиха даже не уточняет, кого именно.
- Да. Если бы не любил, я бы оставил его в живых.

Сенджу Хаширама думает, что никогда не поймет этого.
- Я не понимаю… вас, Мадара, - говорит он вслух.
Может, поэтому он и не смог удержать их – ни лучшего друга, ни любовника.

- У Учих странная логика, - говорит Хаширама.
- Учиху пособен понять только другой Учиха, - Мадара пожимает плечами, пристраивает взъерошенную голову на согнутой в локте руке.
Хаширама смотрит на него сверху вниз. Он стоит, прислонившись спиной к дереву, чувствуя под лопатками шероховатую кору. Учиха валяется прямо на траве, в тени густой кроны. Его оружие лежит рядом, на расстоянии чуть дальше вытянутой руки. Только что здесь происходил дружеский спарринг.
- Что, никак не можешь пережить, что опять уступил мне? - Хаширама не может противиться вдруг возникшему желанию уколоть, уязвить побольнее.
- Не могу, - ровно соглашается Мадара.
У их ног, в шелковой пелене тумана, лежит Коноха.

Небо над Конохой наливается рассветом, медленно наполняется им до краев, как пиала. Еще одна бессонная ночь. И бесполезная.
Что может быть глупее, чем до утра изводить себя воспоминаниями о человеке, умершем пятнадцать лет назад?

- То, что невозможно пережить, нужно переумереть, - Мадара пытается рассмеяться. Получается хрип пополам с кровавым кашлем. - Встретимся… над облаками…
"О чем он, - со смутным ужасом думает Хаширама. - Что он говорит, какие облака, ему нужен медик…"
Рев водопада оглушает.

Прохладный утренний ветер трогает волосы Шодая, задевает тяжелые складки плаща. Когда первый солнечный луч скользит по лицу каменного Мадары, на миг делая взгляд статуи почти живым, и разбивает водяную взвесь на тысячу радуг, воспоминаниям исполняется шестнадцать лет.

***
Человек останавливается, замирает ненадолго, с холодным интересом рассматривая раскинувшуюся перед ним деревню. Уже скоро, совсем скоро она проснется в слезах и дыму пожаров. Приказ Мадары более чем ясен. Человек набрасывает на голову капюшон, аккуратно поправляет тяжелые складки ткани. В глазах, прозрачных, с расходящимися от зрачка, похожими на водную рябь концентрическими кругами, отражается ртутный свет раннего утра.
На его плаще раcпускаются кровавыми сгустками алые облака.

@темы: Drama, Учиха Мадара, Яой, Фанфик, Angst, PG, Хаширама/Изуна

---

Мадара

[Kyano.]

Арт.
Мадара.
Один штука.
Надеюсь вышел хотя бы узнаваемо XD

смотреть на Мадару)

@темы: Учиха Мадара, Арт

---

Основатели))

[Лоуренс Аравийский]

Арты нарисованы уже сто лет назад вместо подготовки к экзаменам...
Первый арт о том как Основатели, а конкретнее Тобирама развлекается.

Раз арт

Второй же изображает чибистого вхарактерного Мадару ^_^

Два арт

@темы: Учиха Мадара, Арт, Тобирама Сенджу, Хаширама Сенджу, Учиха Изуна

---

из серии "жизнь замечательных людей"

[Watari-san]

Название: простуда обыкновенная
Фэндом: Наруто
Автор: Watari-san
Бета: неотбечено
Персонажи: Сенджу Хаширама, Сенджу Тобирама.
Рейтинг: нет
Жанр: джен.
Состояние: закончен.
Размер: зарисовка
Дисклеймер: персонажи принадлежат Кишимото
Предупреждение: ООС.
Саммари: вот такие они, больничные в клане Сенджу
От автора: ...

Есть среди болезней самая безобидная, но от этого не менее противная – простуда обыкновенная. Но в данный момент в Конохе был человек, который приветствовал самую это простуду обыкновенную, по одной простой причине – лишние выходные. И ты не балду гоняешь, а болеешь!
Весомая причина плюнуть на все и остаться дома. Даже для политика.
О серьезности и тяжести болезни этот самый политик не соизволил никому сообщить, поэтому всем главам кланов просто передали в срочном порядке, что «Шодайме не в лучшем здравии и поэтому все встречи переносятся на неопределенный срок».

Лежишь себе, в одеяло завернутый, с простуженным горлом, насморком и сиплым голосом, попиваешь бульон и попутно руководишь жизнью клана. Наконец-то можно просто посидеть на шее у вынужденных нянек, свесив ножки, и всячески капризничать: то бульон слишком горячий, то тарелка не нравится – некрасивая какая-то, то постель холодная, жесткая и вообще, кто-нибудь будет уже развлекать Хокаге?! Оставалась только одна управа на это великовозрастное дитя - Тобирама Сенджу. Вторая по значимости, силе и уважению персона в клане, негласной функцией которой было быть противовесом характеру Хаширамы в такие сложные, как сейчас, моменты. Скорейшего возвращения в клан Тобирамы, прямо говоря, с нетерпением ждали все, поэтому не постеснялись прервать его дипломатическую миссию в соседнюю страну, посчитав, что предлог для срочного возвращения весомый.
Через день младший брат Шодая вернулся. Вручив инструкции и тарелку с луковым супом Тобираме, его направили в комнату к больному. Через щель приоткрытой двери послышался поддельный детский голосок:
- Отото-тян! Ты вернулся. – детская, широкая улыбка озарила лицо Хаширамы. Только вот красный, натертый платками нос, улыбка не затмила.
- Как я вижу, вид у тебя не совсем здоровый, - Тобирама поставил тарелку около футона, поднес руку к лбу заболевшего, проверить температуру. Лоб был приятно теплым, слегка влажным. – Небольшая температура есть. Ну давай, лечить тебя буду.
Как только Тобирама потянулся к тарелке с супом, Хаширама спрятался под одеяло и из-под него заявил:
- Не хочу!
Медлить и возиться Тобираме было некогда. Не зря в клане посчитали, что лучшим лекарством для главы будет его младший брат, когда надо, умеющий быть суровым и беспощадным. Он сможет отрезвить и избавить Шодая от временного впадения в детство.
- Точно не хочешь? – задумчиво спросил младший Сенджу, разглядывая высунувшуюся из-под одеяла ногу. Ответом было хихиканье и появление вредной кареглазой моськи с нагло высунутым языком.
- Тогда пеняй на себя. – Мрачно произнес Тобирама, отточенным движением шиноби стаскивая с брата одеяло и являя миру лохматое создание в измятой домашней одежде.
- Эй, холодно! – заявил Шодай без жеманства. В конце концов, ему дали понять, что почти сложенной печатью в него вольют суп независимо от его желания.
– Хорошо, тогда покорми меня с ложечки!
Тяжелый, ироничный взгляд Тобирамы резко отбил желание повредничать. Годы выдержки, сражений и богатство политического опыта не помогли выдержать этот взгляд. А если продолжить, то станет хуже – у брата запас терпения на этот раз был мизерно мал.
- Хм… Ладно, давай тарелку. – пока Хаширама нехотя возил ложкой в супе, Тобирама чистил мандарины.
- Ты когда умудрился простыть? – не отрываясь, спросил младший из братьев.
- Позавчера, когда посещал архив… гадость этот ваш луковый суп.
- Говорил тебе - одевайся теплее. Осень давно, а ты все в легкой одежде ходишь. – сейчас Тобирама чем-то походил на няньку: мягко журил больного и аккуратно чистил мандарины. Несмотря на внешнюю холодность, Тобирама всегда волнуется о брате, просто выражает это в своей сдержанной манере.
- И ты в тепле себя держи, - на плечи Тобирамы легло тяжелое одеяло, рядом сел Хаширама. – Что будет, если и ты заболеешь?
- Вместо меня к феодалу пойдешь ты. И вообще, ты меня заразишь. Выпусти меня из одеяла, и я пойду спать - завтра рано выходить. - Тобирама дочистил последний мандарин.
- Кто тут из нас еще вредный? – с хитрецой спросил старший Сенджу. – С братом побыть не хочешь, немножко погреться тоже. И разве тебя можно заразить?! На тебе все заживает, как на собаке. А тут какая-то простуда. – Хаширама к концу своей речи даже немного обиделся, но, перед тем как выпустить брата, обнял вечно лохматого, бледного Тобираму, полностью накрыв его одеялом. Тепло. Не слышно никаких посторонних звуков. Только тихое, размеренное дыхание Тобирамы.
- Хаши…
Следующее утро Хаширама встретил сладко потягиваясь. Носом дышалось свободно, горло не болело. Простуда прошла, хотя и чувствовалась легкая грусть от того, что все хорошее быстро кончается. И лишние выходные в том числе.
Зато теперь с новыми силами можно преступать к решению насущных проблем в деревне.
- Когда ушел брат? – спросил глава у прислуги. Сказали, что из комнаты не выходил.
- Неужто проспал?! Опоздает или бежать придется.
Заглянув в комнату к младшему брату, Хаширама увидел еще спящего Тобираму.
- Ей, просыпайся! Ты же говорил, что рано выйдешь.
Тобирама зашевелился на постели, медленно поднялся. Вид у него был довольно разбитый. Показалось или слышно шмыганье носом?
- Ты чего? – Тобирама потрогал свой лоб и скривился, плюхаясь обратно на кровать. Лоб оказался горячим.
- Да у тебя жар!

***
Если бы в клане выбирали из двух зол меньшую, то, безусловно, выбрали бы болезнь впадающего в детство и вредничающего главы, нежели его младшего брата, Тобирамы Сенджу.
Когда в доме раздавались крики Хаширамы, что постель холодновата и жестковата, а бульон какой-то слишком горячий, то, по сравнению с поведением младшего брата, это были, право, несущественные мелочи.
Требования Тобирамы действовали одинаково угнетающе как на нервы всех окружающих, так и на бюджет клана. То ему букет из листьев мяты и сосновых веток в комнату, чтоб дышалось легче, то суши из самой дорогой и редкой рыбы в неограниченном количестве, то сорт яблок, растущих далеко на юге – и все обязательно немедленно!
Осталась последняя надежда на укрощение строптивого – Шодайме как раз освободился от возобновленной миссий в соседнюю страну…
- Аники! Как дела у феодала? – жизнерадостно воскликнул Тобирама, как только старший появился на пороге комнаты.
- Ты…тут это… мне на тебя пожаловались. Слишком вредный, говорят.
- Да ну?! – с насмешкой спросил младший, ставя перед братом блюдо с закуской. Затем, задумчиво порывшись под футоном, больной достал две пиалы, а из-под подушки извлек бутыль саке.
- Как-то странно ты болеешь, - заметил Шодай, как бы невзначай подставляя пиалу.
- Не все ж тебе отдыхать и капризничать. – улыбнулся младший.

@темы: Джен, Тобирама Сенджу, Хаширама Сенджу

---

Мини-фики

[серафита]

Название: Вы мне слово, я вам десять)
Фэндом: Наруто
Автор: серафита
Бета: нет
Персонажи/пейринги: Учиха Мадара, Сенджу Тобирама, Сенджу Хаширама, Учиха Изуна, Хатаке Какаши, Учиха Саске, Цунаде, Мизукаге, прочие
Рейтинг: не выше PG-13
Жанр: юмор, в том числе и черный, романс с капелькой грустинки
Состояние: закончено
Размер: мини-фики, числом полдюжины
Дисклеймер: Кишимото, ясен пень
Размещение: cпросите разрешения.
Предупреждение: слэш, фемслэш, намеки на инцест (очень смутные намеки), полтора грубых слова, и еще тут есть труп Данзо. Надеюсь, он входит в перечень разрешенных персонажей на сообществе))))).
От автора: эти мини-фики на ключевое слово и заданную пару написаны для разных людей в качестве новогоднего подарка от меня. Надеюсь, вам понравится.



Для Mokushiroku, любой юрийный пейринг, ключевое слово "пчёлы"

Когда Цунаде и Мизукаге пытались выяснить, «кто самая крутая куноичи в этом гребаном шовинистическом сральнике под названием Мир синоби» соревнуясь в количестве выпитого саке, это было забавно.
Когда они пробовали выявить победителя банальным тайдзюцу, это было познавательно.
Попытка установить истину за игральным столом помогла Мизу слегка повысить самооценку и заодно заработать первое очко в борьбе с Конохой.
Соревнование "одень-самый-вызывающий-наряд-на-переговоры-между-Пятью-каге" свелось к ничьей и принесло неплохие политические дивиденды обеим деревням.
Выслушивая пространные извинения секретаря Мизу, объясняющего отсутствие своей каге на ежегодном экзамене чуунинов, Годайме удовлетворенно размышляет, что подкинуть пчел в комнату зубастой стерве было неплохой идеей — отеки не сойдут добрую неделю, и это время Цунаде употребит на то, чтобы добиться от Райкаге заключения союза. Наверняка теперь он станет посговорчивее.
Она думает так целый день, пока вечером не находит у себя в постели целое семейство злющих тарантулов.
И Мизукаге.
Тарантулы были сочтены достаточно весомым доводом.
К утру все следы отеков исчезли с лица Мизукаге — Цунаде и вправду была блестящим медиком.
Райкаге чувствовал себя слегка задетым внезапным исчезновением всякого интереса к своей особе со стороны обеих коллег.
Правда, спустя неделю союз все же был заключен. Между Водой и Листом.

Хаширама/Изуна, на слово "ящерица".

- Ящерица, - не раздумывая, выпалил Изуна.
- Почему? - растерянно спросил Хаширама. Он-то ожидал сравнения по крайней мере с тигром или львом.
- Ну-уу... ты любишь греться на солнышке. Садишься на любой подходящий прогретый камешек и таращишься на каких-нибудь бабочек-стрекоз по нескольку часов.
- Ящерицы ими питаются, - уязвленно ответил Хаширама, - и вообще, тогда уж Мадара. Стоит его поймать на чем-нибудь, он хвост отбрасывает и делает вид, что это и не он вовсе. И политическую окраску меняет чаще, чем хамелеон.
- Не хочешь отбросить гэта — отбрасывай хвост, - философски заметил Изуна. - Это основное правило выживания в нашем мире. А твой братец, кстати, волк: там, где Мадара отбрасывает хвост, Тобирама отгрызает лапу. В этом-то и заключается их главное отличие.
- Ящерица, ну надо же, - буркнул Шодай.
- Ну не злись, - Изуна перекатился по постели и лизнул его в ключицу, - поиграть в ассоциации было твоей идеей.
- Лапу отгрызает? - подтягивая Учиху повыше и устраивая поудобнее, задумчиво повторил Хаширама.
- Не себе, - не открывая глаз, уточнил Изуна.

Для Watari-san, Хаширама/Тобирама, ключевое слово "обида".

- Ну-ну, заканчивай лелеять свои обиды, дуться и обвинять меня во всех грехах. Сам виноват.
- Я?!
- Ты, ты. Кто, спрашивается, обеспечил нам все эти проблемы? И все потому, что ты не мог неделю потерпеть, чтобы не залезть кому-нибудь под юбку!
- Но это все равно была дурацкая идея!
- Уж извини, но это было первое, что пришло в голову! Как, по-твоему, еще можно было убедить дайме Молнии в том, что ты никак не мог быть причиной растущих животов его дочерей?! Вот и пришлось сказать, что ты западаешь только на сочетание длинных черных волос и темных глаз, приходишь в полный неадекват и вообще перестаешь различать, кто перед тобой! Еще и доказать... А значит, никак не мог повестись на двух блондинок, вдобавок абсолютно одинаковых близнецов, и то, что тебя видели удирающим из их спальни через сад без трусов — подлое гендзюцу Учиха, пытающихся саботировать переговоры!
- Доказать... Тьфу, лучше не напоминай.
- Уверяю, это был не лучший поцелуй и в моей жизни тоже.
- Да, но что теперь обо мне подумают?
- Ничего такого, чего не думали бы раньше. Все и так считают, что ты без комплексов.
- Но почему черноглазые и длинноволосые?! Почему не рыжие хотя бы?
- Если честно, про рыжих я просто не подумал.
- Зато КАК на меня теперь пялится этот Учиха!
- Нормально он пялится. И очень мило улыбается. Кстати, об Учиха... Мне нравится идея союза с ними. Глава клана намекнул, что это возможно. Думаю, ты должен присутствовать, Мадара будет не против.
- Хаширама!!!

Изуна/Тобирама, ключевое слово "отличие".

- Знаешь, в чем отличие интерпретации слова "месть" у твоего клана и моего? - мрачно вопросил Изуна, поправляя полотенце на трещащей после вчерашнего голове. - Если Хашираму мне удастся убедить в том, что мы просто оказались под омелой вместе, оба были в женских костюмах, я был пьян, а у тебя стоит на все и всегда, и я отделаюсь неделей ночевок на диване, то Мадара позаботится, чтобы юбку ты носил не только на маскараде.

Для Elle-r, Саске/Данзо, на ключевую фразу "Наш клан большой был... Признавайся, куда еще шаринганы засунул?!"

- Наш клан большой был... Признавайся, куда еще Шаринганы засунул?! - Саске раздраженно ковырял Кусанаги в левой пятке Рокудайме.
- Оставь, Саске. Вряд ли он теперь хоть что-нибудь скажет... после того, как ты выковырял тот Шаринган, который был в языке.
- Заткнись, Карин, и лучше передай-ка мне пробирку, - сосредоточенно сопя, Саске наконец справился с пяткой и аккуратно погрузил двадцать пятый Шаринган в формалин.
- Статья тридцать восемь дробь прим Уголовного Уложения Конохи, осквернение покойника с отягчающими, до восьми лет с конфискацией, - пробормотала Карин. - И какого черта ты с ним возишься? Решил устроить фамильным глазам официальное погребение?
- Ты что, дура? - осведомился Учиха. - Нахрена закапывать в землю целое состояние? Ты хоть представляешь, сколько стоит один Шаринган на черном рынке?
- А не боишься, что однажды его обратят против тебя?
- Разумеется, нет. Товар можно украсть снова прежде, чем он доберется до заказчика... и перепродать еще раз.
Саске перевернул труп и критически оглядел с ног до головы.
- У меня пренепреятнейшее известие, - мрачно сообщил он. - По моим подсчетам, это еще не все.
Вздохнул и половчее перехватил Кусанаги. Затем встретил взгляд помощницы, облизнул губы и решительно кивнул.
Карин коротко выдохнула сквозь зубы и одним резким движением сдернула с трупа штаны.

Для teeth2, Мадара и Какаши, ключевая фраза "То ли тут освещение такое, то ли меня глаза подводят..."

- То ли тут освещение такое, то ли меня глаза подводят...
Мадара кряхтел, примеривался так и эдак, время от времени косясь на сгрудившихся в углу Акацки — терять лицо перед подчиненными категорически не хотелось.
Какаши, прикованный цепями к стене пыточной и намертво зафиксированный в нужной позе задницей кверху, раздраженно скрипнул зубами: почтенный старец елозил уже с полчаса, никак не попадая куда нужно. У Какаши затекла поясница, саднили колени и мерз копчик, а конца-края этому еще и не предвиделось.
Как, впрочем, и просто конца.
Между прочим, через десять минут по расписанию тюремщик должен был принести пленнику обед в его уютную одиночку...
- Тебя не глаза подводят, - взбешенно прошипел Хатаке, - а кое-что другое! Скажи уже, блядь, своим подчиненным, что у тебя голова сегодня болит, да пусть меня уведут наконец в камеру!

@темы: Мизукаге, Хокаге, Учиха Мадара, Яой, Драбблы, Цунаде, Юри, Тобирама Сенджу, Хаширама Сенджу, Учиха Изуна, PG-13

---

С закрытыми глазами

[_Neodim_]

Название: С закрытыми глазами.
Автор: Глушков Дима (Neodim).
Бета: Кагами.
Жанр: Даркфик.
Персонажи: Кагами, Данзо, Третий Казекаге, Даджиму, Собаку, Баки, Сарутоби, Тобирама, Хируко, Хомура, Торифу. Упоминаются Минато, Шисуи, Фуу, Торуне, Темари и другие персонажи.
Рейтинг: PG-13.
Фендом: Наруто.
Статус: Закончен.
Дисклаймер: Все права на мир Наруто и его персонажей принадлежат Кисимото Масаси.
Саммари: Третья Скрытая Мировая война шиноби слишком затянулась. Может ли один шиноби круто изменить ход истории? И принесёт ли это должное счастье?
Предупреждения: Смерть героя, немного ненормативной лексики.
Размещение: Разрешаю.
От автора: Не стоит пугаться малознакомым именам. Все персонажи взяты из манги. Если всё же не узнали, то обращайтесь. Напомню, кто есть кто.
От беты: Поразительная работа в плане передачи действия, повествования. Не хуже нескольких томов манги, на мой взгляд.


Когда он закрывал глаза, то слышал музыку. Он сам это так называл - музыкой войны…

Кагами нравилась его новая униформа. Костюм АНБУ мало, чем отличался от официальной униформы шиноби Конохи времён Второго. Но в тоже время она была не такой яркой и заметно легче, что при той же надёжности было явным плюсом. Костюм совсем не сковывал движения и прекрасно облегал тело. Но Кагами любил его за то, что он напоминал его прежнюю униформу.
Он прекрасно понимал всю выгоду от новых зелёных жилеток, которые начали носить ниндзя высокого ранга. Но Учиха был в душе консерватором, и ему было трудно приспособиться к новым изменениям. Наверное, именно поэтому он остался с Данзо и влился в его новую организацию – Корень. Кагами придерживался тех же идеалов шиноби, что и его бывший напарник. Так что он, особо не задумываясь, бросил полицейское дело и присоединился к Шимуре.
Учиха всегда слыли элитными бойцами, да и сам Данзо полностью доверял своему напарнику, так что в скором времени Кагами занял одно из высших мест в иерархии Корня. Ни одно важное дело не обходилось без его участия, он лично следил за проведением секретных операций. За это его и прозвали, как «Глаза Данзо».
«Глаза… Сейчас это звучит как никогда весомо и правильно», - печально подумал Учиха.
Он в очередной раз посмотрел на своё отражение в зеркале. Словно пытаясь, запомнить себя в этой униформе, прочувствовать её на себе каждой клеточкой кожи. Он никак не хотел с ней растоваться. Учиха в ней даже спать ложился, если минимум времени на отдых можно было назвать сном.
Кагами медленно провёл рукой по серому одеянию и с неохотой отстегнул одну из заклёпок. В ближайшие дни ему предстояло стать обычным беженцем, а униформа шиноби под дряхлым и пыльным плащом могла его выдать. Кагами это прекрасно понимал. Ведь именно он обдумал предстоящий план. И именно ему предстояло его реализовать.

***

Шимура сидел за своим столом и обдумывал услышанное. Этот доклад он ждал долго, и его радужные ожидания оправдались. На пути достижения намеченной цели стояло много препятствий. Но был шанс. Крохотный, но вполне осуществимый. И глава Корня знал, кто может справиться с предстоящим заданием.
В дверь постучались, и через мгновение она бесшумно открылась. Внутрь крохотного по объёму помещения зашёл Кагами и поприветствовал своего начальника коротким кивком.
- Вызывал, Данзо-сан? – скорее не вопрос, а констатация факта.
- Да, Кагами. У меня к тебе разговор. О будущем Конохи.
- Как обычно, - Учиха бросил взгляд на большую стопку книг в углу, а после перевёл взгляд вновь на Данзо. – Мы говорим о светлом будущем Листа, при каждой нашей встречи. А точнее сказать о путях, чтобы достичь этого будущего.
- Тебе это надоело?
- Напротив, - Кагами давно привык, что в кабинете начальника никогда нет лишней мебели, и потому уселся прямо на пол. – Постоянство мне только в радость.
- Но сегодняшнее положение в мире никак нельзя назвать стабильным. Третья Скрытая Мировая война шиноби слишком затянулась. Нужен сильный толчок, чтобы сместить маятник сил в сторону Конохи и покончить со всем разом. С помощью поддержки малых деревень нам удаётся оттеснить силы Камня и Молнии. Но вмешательство Суны сейчас крайне нежелательно. Воевать на три фронта, это уже слишком. Нам нужно окончательно обезопасить юг. Если выведем Песок из войны на длительное время, то сможем полностью сконцентрироваться на наших прямых противниках. Ты должен это прекрасно понимать, Кагами. Ты всегда славился стратегическим мышлением.
- Страна Ветра всегда враждовала со страной Земли. Что их заставило переключить внимание на нас?
- Страна Рек уже полностью оккупирована песчаниками. Они уже на границе с Огнём.
- Ясно. Страна Птиц всегда было тупиком в войне, как для Камня, так и для Песка. Когда тебя от врага отделяет приличная территория, то всегда чувствуешь себя немного спокойнее. Но между Ветром и Огнём нет больше никаких препятствий. Единая граница, как повод для нападения. Но есть ли у них причины для столь отчаянного шага? Ведь если они переведут своё внимание на нас, то могут получить существенный удар со стороны Камня.
- Главное быть уверенным в своей мощи и быстрой победе. Ветру незачем порабощать весь Огонь. Ты знаешь, как у них худо с климатическими условиями. А наши южные плодородные земли выглядят весьма соблазнительно. Время урожая, Кагами. А провизия в войне имеет непоследнее место. Земли Рек им явно будет не хватать. Экономичеки сильная страна – сильна и на мировой арене войны.
- И всё же с их стороны это будет рискованным шагом. Им придётся заручиться сильной поддержкой, дабы осуществить сей план. Но они нигде её не найдут…
- Ошибаешься, мой друг. Терра, выходи! Всё равно тебя уже заметили.
Кагами вновь перевёл свой взгляд на кипу документов, из-за которой вышел ребёнок. Он был совсем ещё малышом. Учиха сказал бы, что он лишь немного был старше его внука. Лицо малыша было скрыто под яркой маской. Кагами улыбнулся уголками губ. Подобную маску он подарил и своему внуку на день рождения. Но Шисуи не сильно обрадовался презенту. Отношения между родствениками были неважные.
- И кто этот малыш? – поинтересовался Учиха.
- Мой шпион на южных территориях. На ребёнка его возраста мало кто обращает внимание, что несомненно играет на руку нашему юному осведомителю. Он с рождения обучен выслеживать и получать важную информацию. И сегодня он мне сообщил кое-что очень важное.
- Интересно будет его послушать.
- Даджиму Терра немногословен. И это ещё одна его положительная черта. Дела наши, Кагами, не так радужны как казалось всего несколько дней назад. Песок уже предпринял попытку быстрого захвата южных земель страны Огня.
- Неожиданно, - правая бровь Учихи многозначно приподнялась.
- Суна нашла великую силу в лице своего Казекаге. Третий покинул свои земли и лично участвовал в атаке.
- Рискованный шаг с их стороны. Но весьма эффективный. Третий – величайший воин Суны. Лучший из всех Казекаге. Я даже сомневаюсь, что в будущем появиться достойная смена ему. Лидер Песка стоит одного или двух элитных отрядов. Значит, мы уже потеряли часть наших земель.
- Нет. Хизурен всё-таки послушался меня и отправил часть нашей военной мощи на юг. Это сыграло определённую роль в коротком, но ожесточённом сражении. Нам повезло, что там был и ученик Джирайи. Он то и смог взять на себя Третьего. Малыш Терра видел их восхитительный бой.
- Железный песок – это сокрушительное и смертоносное оружие, - подал голосок Даджиму. – Но за Жёлтой Молнией не так-то легко угнаться. У Минато почти не было шансов на атаку, но от железных кольев он легко убегал. С Каге сражаться – это чистое самоубийство. Видно Молния это понимал и сознательно изматывал врага. Но преимущество оставалось за Казекаге.
- Оставалось? – удивился Кагами.
- Да. Минато использовал единственный шанс и атаковал противника странным голубым шаром. Каге успел выставить шипастую защиту. При их столкновении разлетелись оба. С уроном с обоих сторон.
- О гениальности Намикаге я был немало наслышан. Значит, он смог изобрести сильную технику. Данзо-сан, помимо Орочимару видимо появился ещё один ваш конкурент на место Четвёртого Хокаге.
- Я только рад, что Коноха имеет столь сильных бойцов. Но опасность со стороны Песка всё ещё существует.
- Их быстрая атака не удалась. Наверное, Казекаге уже вернулся в Суну. Не думаю, что он станет рисковать и оставит собственную страну без должной охраны.
- Шпики есть не только у нас, Кагами. Песчаники, конечно, отступили, но не далеко. До них дошла новость, что Минато пересылают в район Кусы. Камень, а не Песок является сейчас нашим главным противником. Так что наши лучшие бойцы стекаются в страны Травы и Дождя.
- Ясно. Если Ива прорвётся, то мы потеряем больше, нежели от вторжения песчаников. Суна занята нами, и потому Камень решил переключить внимание на нас. Географическое расположение Огня всё-таки сыграло свою злую роль. Мы окружены со всех сторон четырьмя великими державами. Надеюсь, что хоть замену Минато послали.
- Да. Но ты должен понимать, что им вряд ли удастся сдержать Казекаге. Минато в какой-то степени и повезло. А сам Третий теперь будет более решительным. По моим данным Казекаге до сих пор не покинул территорию Рек. Хм, или её уже можно называть восточными владениями Ветра.
- Что же нам тогда делать?
- Как я уже говорил в самом начале, надо вывести Песок из войны.
- Но как? Данзо-сан, зная тебя столько лет, смею предположить, что ты уже нашёл выход из сложившейся ситуации.
- Ты как всегда проницателен, мой друг. Вся мощь и сила Песка сейчас строится на Казекаге.
- Надо устроить беспорядки в Суне и в окрестностях Ветра, дабы их лидер вернулся домой?
- Это лишь отложит нашу проблему на время. Я предлагаю ликвидировать саму проблему, то есть Третьего.
- И всё же диверсия. Но группе шиноби будет трудно попасть на вражескую территорию. А одному ниндзя там делать нечего. Да и Хизурен вряд ли одобрит сей план, - Кагами усмехнулся. – Значит действуем как всегда скрытно. Тогда я лично берусь за это дело. Возьму в качестве проводника малыша и всё. Чем больше людей, тем больше шансов, что нас раскроют.
- Только тебе я могу довериться. Но…
- Я прекрасно понимаю как ничтожны мои шансы. Но результаты заслуживают сего риска. Смерть Казекаге введёт песчаников в панику. Юг перестанет быть для нас проблемой. Камень тут же переключит внимание на страну Ветра и начнёт её атаковать. Мы же окончательно дожмём Кумо, а потом можно спокойно приниматься и за Иву. Кири наш союзник, а распири в самой стране Воды, не дадут им слишком своевольничать. Смерть одного человека, а столько проблем решается.
- Ты уверен, что справишься?
- Война слишком затянулась. Скоро и Шисуи начнёт участвовать в сражениях. Я не переживаю по этому поводу. Он шиноби и это его обязанности. Но раз уже детей посылают в этот ад, то значит надо поскорее со всем закончить. Иначе даже в случае победы, разрушения будут слишком велики для всех. Нельзя допустить, чтоб затраты превзошли возможную выгоду.
- Хорошо, тогда я доверяю Терру тебе.
Кагами встал на ноги и потрепал малыша по голове.
- Пошли, Даджиму-чан. Поможешь мне в приготовлениях. Данзо-сан, мы выступим завтра утром. Но перед этим надо решить ещё одну проблему.
Шимура удивлёно посмотрел на своего напарника. Кагами ответил ему взглядом алых глаз.


***

Кагами чувствовал себя неуютно, стоя голым перед зеркалом. И дело было вовсе не в нравственных взглядах на наготу тела. Учиха чувствовал себя незащищенным. Ему не хватало прежних ощущений лёгкой тяжести и облегающей кожу ткани. Неприятное чувство.
В комнату прошмыгнул Даджиму с хворой одежды в руках. Кагами жестом показал, чтобы Терра положил одежду на кровать. Малыш быстро выполнил поручение и многозначно посмотрел на отражение Учихи. От Кагами не скрылся этот взгляд, и он обернулся.
- Что ещё, Даджиму-чан?
- Медики уже явились. Всё готово, ожидают только вас.
- Значит, одеваться нет смысла. Всё равно потом разденут. Переоденься сам, а после принеси одежду в операционную. Выступим как только освободимся. Придерживаемся намеченного плана с самого начала. Не забывай, Даджиму-чан, у нас нету союзников. В ближайшие дни полагаемся только на самих себя. Если заметишь, что нас могут раскрыть – убивай без промедления. Неважно кто это будет: песчаник, коноховец или гражданский. Всё понял?
- Да.
- И учись молчать с этого часа. Наша миссия уже началась.

***

- Эй ты, глянь!
- Чего тебе? – с неохотой отозвался чуннин Суны, позёвывая на ходу.
- Нет, ты только глянь на того парня. Погода здесь намного прохладнее, чем у нас на родине, а он по-прежнему укрывается зонтиком от солнца. Видать ему ещё в Суне нехило голову припекло.
Рассказчик рассмеялся над собственной шуткой. Его напарник лениво перевёл взгляд на причину веселья и тут же подпрыгнул на месте. Быстро ткнул своего напарника локтем в бок, чтобы он перестал посмеяться, и прошептал на ухо:
- Ты совсем идиот? Это дзенин. К тому же думаешь, кому-то позволят не носить военную униформу на вражеской территории. Теперь доходит до тебя, кем он может оказаться на деле.
Весельчак тут же замолк, а в его глазах отразился лёгкий страх. Он с опаской посмотрел на удаляющегося любителя зонтов и с надеждой прошептал:
- А может он нас не слышал?
Шатен усмехнулся и прекратил своё движение. Прищуриваясь, он глянул на солнце, добиваясь эффективной паузы. Решив, что постоял он достаточно, дзенин развернулся и направился в сторону патрульных. Хоть до них и было далеко, но шатен был готов поклясться, что видел на лице одного из чуннинов неописуемый страх. Решив усилить эффект, дзенин громко заговорил, чтоб его могли услышать:
- Патрульный всегда сосредоточён. Его взгляд ловит каждое движение, а ухо слышит малейший шорох. Разве не так, ребятки?
Чуннины встали по стойке смирно. Самый догадливый быстро узнал подошедшего:
- Собаку-сама, извините моего товарища за глупую шутку. Он ни в коем случае не хотел вас оскорбить.
- Спокойно, ребятки. Не надо пугаться почём зря, - дзенин улыбнулся и поднёс палец к уху. – Боец, ветер дул с вашей стороны, поэтому я всё и услышал. Не стоит забывать о том, что мы дети Ветра и что все вместе мы одна семья.
- Да! – дружно ответили чуннины.
- Молодцы! И расслабтесь уже наконец. Не люблю, когда старшие обращаются ко мне с уважением и ненужным почтением.
Чунины облегчённо вздохнули, а весельчак вновь улыбнулся. Они были почти сверстниками, но Собаку слыл весьма одарённым шиноби и поэтому продвинулся по должностной лестнице намного дальше. Но они были ещё молоды и потому простое общение было для них проще.
- Смех во время войны повышает уверенности и позволяет ненадолго забыться, - весело продолжил дзенин. – Но и бдительность терять не надо. Не стоит забывать, что мы на вражеской территории. Если бы не проблемы с продовольствием, то вряд ли бы мы установили свой лагерь в данной деревне. Знаете, ребятки, неспокойно мне как-то на душе. Как себя ведут гражданские?
- А что им делать? – отозвался весельчак. – Сидят по своим норкам и никуда не высовываются.
- Мой напарник всё сильно упрощает. Жители данной деревни обычные крестьяне. Их больше заботит будущий урожай, чем факт того, кто ими правит. Не мы первые, не мы последние. Они понимают, что если побыть немного любезными, то мы никого не тронем. А деревню мы рано или поздно всё равно покинем. Главное не мешать друг другу, а так вполне посильное сосуществование. Большинство сейчас или на полях или по дому хозяйничают. Без дела на глаза не попадаются. Так что всё спокойно в округе.
- Да? А это тогда кто?
Патрульные проследили за направлением руки, но ничего не увидели. Весельчак уже подумал, что их разыграли, как из-за одного дома показались две фигуры. Чунин вначале забеспокоился, но вскоре вновь улыбнулся:
- Всего лишь старик с ребёнком. Самые беззаботная часть населения.
- И всё же странно… - отозвался напарник.
- Да что тут странного. Небось отправился дедок к старому собутыльнику. А внучка без присмотра оставлять вроде как не дело. Вот и захватил шалопая с собой.
- И всё же я хочу уточнить…
Патруль побежал навстречу спутникам, крича и махая руками. Нарушители спокойствия остановились.
- Пойдём что ли тоже глянем, - предложил Собаку.
Патрульный лишь пожал плечами, но последовал за дзенином.
- Кто такие? – спросил подошедший Собаку. – Не больно то они смахивают на жителей деревни. Одежда пыльная и вся разорванная.
- Это беженцы, - ответил чуннин. – Пришли в поисках еды и ночлега.
- Ясно, - шатен присел и положил руку на голову ребёнка. – Малыш, это твой дедушка или какой другой родственник?
- Он не разговаривает, - прокряхтел старик.
- Я вообще-то не тебя спрашиваю, - грозно ответил Собаку.
- Кх… Он всё равно не ответит. Не сможет. Я его язык, - путник скинул капюшон с головы. – А он мои глаза.
Весельчак выругался и смачно сплюнул. Даже напарник не стал его одёргивать, так как сам был слегка ошарашен увиденным. Глаза беженца были перевязаны посеревшими бинтами с засохшёй кровью. Выглядело это ужасающе.
- В плаще ты выглядишь старее, - невозмутимо констатировал Собаку. – Судя по внешнему виду могу предположить, что перестал ты видеть не так уж и давно.
- Когда минуло полвека моей жизни, свет покинул меня.
- Сколько же тебе сейчас?
- Пятьдесят годков, самурай.
- Мы не самураи, а шиноби, - отозвался один из патрульных. - Вы тут ещё долго блуждать будете в таком-то положении. Лучше вам сразу наведаться к старосте деревни. Думается, он вам найдёт не только ночлег, но и место для постоянного проживания. Народ здесь гостепреимный, вряд ли обездоленных в беде бросят.
- Спасибо, милый воин. Не покажешь ребёнку дорогу к дому старосты?
- Постой-ка, - резко прервал Собаку. – Значит говоришь в этом году перестал видеть. Значит всё-таки недавно.
- Не видя солнца, стало трудно ориентироваться во времени.
- Ясно. Откуда и куда держит путь столь странная компания? – Не унимался дзенин.
- Из мест разрушений и погибели в места более тихие и спокойные. Война кругом, сынок.
- Война – удобный предлог. На неё многие ссылаются. А времена то опасные. Понимаешь к чему я клоню, старик? Что у тебя под бинтами?
Весельчак было хотел, что-то сказать, но лишь разинул рот и, передумав, вновь его закрыл. Его напарник улыбнулся ребёнку, но рука незаметно потянулась за кунаем.
Беженец поднёс руку к лицу и неуверенными движениями нащупал бинты. Затем внезапно выпрямил указательный палец и пробил им повязку в области левого глаза. Палец полностью скрылся. Весельчак выругался пуще прежнего.
- Ничего, славные воины. Совсем ничего там нету. Даже глаз.
Старик вынул палец. Собаку видел в образовавшейся дырке лишь мглу. Один из чунинов вновь повторил ругательство. Дзенин жестом показал, чтобы патрульный замолчал. Старик печально улыбнулся на ответную реакцию.
- Наверное, это выглядит ужасающе. Поэтому и приходиться скрывать всё за тряпками. Зачем зря народ пугать. К тому же дитя малое рядом.
Беженец несколько раз схватил рукой воздух, пока мальчик не взял его руку, указывая тем самым своё местонахождение. Левая морщинистая рука уже безошибочно легла на голову ребёнка.
Шатен перекинул зонтик с одного плеча на другое, не отводя глаза с беженцев. Что-то не нравилось ему в старике, но он не мог понять что именно. А допрос с пристрастием сильно затягивался.
- СОБАКУ! – крик прокатился по улице.
Все в один миг обернулись. Через момент перед ними очутился ещё один дзенин с красными линиями на правой щеке.
- Наконец-то, я тебя нашёл, Собаку, - быстро выговорил запыхавшийся шиноби.
- Что случилось, Баки? Срочное донесение? – забеспокоился шатен.
- Да, сообщение, - радостно выговорил дзенин и обнял товарища. – Сообщение пришло только что, и я сразу бросился тебя искать. Поздравляю тебя, дружище!
- Да что случилось?
- Сообщение пришло. Из Суны. У тебя ребёнок родился, Собаку. Казекаге как об этом узнал, так сразу тебе отгул дал. Отработал ты своё, дружище. В Суну едешь, домой.
Собаку посмотрел на Баки странными глазами. Он не привык видеть всегда сдержанного товарища вдруг таким эмоциональным. Смысл сказанных слов доходил плохо.
- Зачем меня посылают обратно?
- Что с тобой, Риозо? – Баки схватил товарища за плечи. – У тебя ребёнок родился, девочка. Слышишь меня? Девочка! Пишут, что Темари назвали.
- Поздравляю, папаша, - прокашлял старик.
Собаку перевёл удивлённый взгляд на беженца. Последнее слово ударило ему в голову.
- Па-паша… Я - отец?
- Да, Риозо! - счастливый Баки продолжал трясти друга. – Тебя жена дома ждёт. Вместе с дочуркой.
- Я - отец, - что-то наподобие улыбки озарило лицо Собаку. – Я - отец!
Баки радостно визгнул и вновь обнял старого друга и товарища. Зонтик упал на землю, но Собаку не обратил на это внимание. В его глазах плясала небесная радость.
- Я должен немедленно увидеть свою дочь. Как ты её сказал зовут? Темари!
Баки быстро кивнул. Один из чунинов радостно свистнул.
- Я должен немедленно их увидеть. Срочно… Немедленно, - Собаку огляделся по сторонам и остановил свой взор на рассудительном патрульном. – Я к Казекаге. А ты проводи несчастных к старосте, пусть их устроит хотя бы на день.
- Да!
После Собаку перевёл палец на другого чунина. Постоял так немного, а после просто махнул рукой. Вновь перевёл взгляд на своего старшего товарища.
- Ну у тебя и физиономия, Собаку-сан, - весело отозвался дзенин.
- Где Казекаге? Немедленно веди меня к нему!

***

В доме царила тишина. Такая, что было слышно цикад на улице. Их пение изредка пресекалось сильным храпом старушки.
Кагами сидел на полу, оперевшись спиной о стену. Кровати он давно не жаловал и предпочитал чувствовать под собой деревянный пол или холодную землю. Из-за бинтов на глазах нельзя было понять спит он или нет.
Терра привык к тому, что последнее время они спали очень мало. Его юный организм пока что справлялся с такой нагрузкой. Но Даджиму понимал, что как только он закончит свою миссию и вернётся в Коноху, то точно свалится в постель без чувств и проспит весь день. Если не больше. Если закончит миссию.
Его размышления были прерваны жестом Учиха. Он звал его к себе. Даджиму спрыгнул с кровати и бесшумно подошёл. Кагами так и не поменял своего положения. Но Терра знал, что его командир не спал.
- Твоя миссия закончена, Даджиму-чан, - прервал тишину Кагами одновременно с новой порцией храпа. – Тот песчаник нас тогда чуть не раскрыл. Хоть он, наверное, уже и покинул древню, но вряд ли наш фокус пройдёт ещё раз. Здесь Казекаге и внимание усиленно, как никогда. Так что вряд ли нам удастся поближе подобраться к нему. И отсиживаться здесь небезопасно. Я приступлю к финальной части плана завтра. Так и доложи Данзо. Хотя думаю, что слухи до него доберутся раньше тебя. Ты же покинешь деревню сегодня ночью. Сейчас же. Смотри, не попадись никому. Если всё же засекут, то прикинься потерявшимся. Малыши часто теряются... Уходи и не возвращайся. Понял?
- Да. Можно задать вопрос?
- Действительно понял, - усмехнулся Кагами. – Я уже думал. Что больше никогда не услышу твой голосок. Спрашивай, но только один вопрос.
- Вам действительно пятьдесят лет?
- Вот они дети, даже если есть всего один вопрос они задают не то что им пригодиться в будущем, а то, что хотят знать прямо сейчас. Насчёт вопроса, я, конечно, же соврал шиноби из Суны. Мне пятьдесят пять. Зачем тебе это знать?
- Считаете, что пожили слишком долго, что теперь можно и умереть?
- Это второй вопрос, Даджиму-чан.
- Это ответ на ваш вопрос.
- Кто же тебя научил отвечать вопросом на вопрос? – вновь усмехнулся Учиха.
- Собеседник после вопроса всегда отвечает. Не важно что это. Тщательное или краткое изложение сути предмета, или нарочный уход разговора на другую тему, или выраженное молчание. Всё это является ответом по своей сути.
- Щегол! Если и произносить слова с умным видом, бред всё равно остаётся бредом. Так что я не буду отвечать. Можешь считать это моим ответом.
Малыш кивнул и бесшумно отправился к выходу.
- Даджиму-чан, - мальчик остановился. – Шиноби – это оружие. А я уже израсходованный материал. Может это и не заметно, но мне трудно приспособиться к изменяющемуся миру. А ржаветь без дела мне не позволяют мои идеалы. Умереть на миссии – это гордость для шиноби. И я в это свято верю. Мне всегда найдётся замена. Возможно, что в будущем ей станешь ты. Ты молод и в тебе горит дух Огня. Я же изжил себя. Меня нет больше ни для клана, ни для Корня, ни для Конохи. Я отдал всё сполна…
- Знаешь в чём преимущество смертников, Даджиму-чан? - После небольшой паузы вновь заговорил Кагами. – Они уже ничего не боятся. И потому их шансы на выполнение миссии выше. А знаешь в чём их большой недостаток? Они ничего не боятся. В том числе не боятся и провала задания. А теперь иди…
Дверь со скрипом отворилась и тут же захлопнулась. Старушка перестала храпеть.
«У меня ещё есть несколько часов. Может всё-таки попытаться уснуть…»
Скрежет стали, свист сюрикенов, крик раненых товарищей и врагов, взрывы неподалёку… Всё это давно стало для Учиха колыбелью. Он привык засыпать под них. И теперь, когда он закрывал глаза, звуки боя играли в голове. Его музыка… Его колыбельная…
Проснулся Кагами от громкого и протяжного храпа. Активировав шаринган, он сквозь повязку оглядел комнату. Тень от окна почти не сдвинулась с места. Значит он смог лишь ненадолго вздремнуть. Слишком мало, ведь ему надо быть завтра бодрым и полным сил.
«Может в начале убить старушку», - подумал Кагами, деактивируя шаринган. С темнотой пришли они. Звуки войны…


***

Хируко с удовольствием разглядывал свою булаву. На старости лет он стал слишком много внимания уделять своему оружию. В такие моменты его мало что интересовало. В том числе и присутствие Третьего рядом. Но из процессии никто не сделал ему замечание. Все привыкли к подобным замашкам шиноби. К тому же несмотря на кажущееся безразличие, слушать он умел прекрасно. И от него мало что могло скрыться.
Вот и на этот раз, не переставая вглядываться в трещины на булаве, он непринужденно пробасил:
- Кто это мельтешит около дома молочника, как кобель перед сучкой?
Все сразу же остановились. Кунаи и сюрикены были уже наготове. Казекаге непроизвольно сузил глаза, которые стали своеобразным продолжением полосок у глаз.
- Да это же слепой старик, - первым отозвался Баки. – Я его знаю. Видать заплутал старый без мальчишки-поводыря. Я мигом провожу его домой.
- Смотри не пропадай долго, - буркнул Хируко, закидывая булаву на плечи.
Со своеобразной причёской, с тремя косичками на гладко подстриженной голове, да ещё с весомым оружием за плечами он больше походил на опасного разбойника, нежели на элитного шиноби Суны.
- Не понимаю, чего нам ждать, Сандайме-сама. Нечего разводить старческий маразм, да заумные речи. Или атакуем Огонь пока имеется такая возможность, либо надо возвращаться следом за Собаку. Сидя здесь мы лишь играем на руку противнику и ничего более, ужаль меня скорпион.
- Ты как всегда изъясняешься просто и вульгарно, Хируко-сан. Но в твоих словах как всегда весомая доля правды.
- А то, - рявкнул шиноби в ответ на комплимент Третьего. – Не нужно быть сотню раз затраханным стратегом, чтобы понять, как надо варить военный суп. Мы сюда не баб пришли оприходовать у местных крестьян, а воевать. А дабы закрепиться в стране Рек много народу не к месту. Это и сопливый генин поймёт, ужаль меня скорпион. Воины бабятся в столь нежных условиях. Давно надо решать с этим делом, Казекаге-сама.
Один из дзенинов недовольно помотал головой и отвернулся. Третий же лишь улыбнулся:
- Ты как всегда прав, Хируко. Нам здесь делать более нечего, - Сандайме подозвал одного из советников. – Сообщи командирам отрядов, чтобы двигались на северо-запад. Завтра выступаем на страну Птиц. И ещё одно…
- Ксо! Ужаль меня скорпион! Потеха пошла, - рявкнул Хируко, скидывая булаву с плеч.
Шиноби не успели прийти в себя, как Хируко уже размахивал дубиной вокруг головы и бросился в атаку. От его чуткого взгляда не скрылся тот факт, что Баки вздрогнул и подался в бок. Обезумив от эйфории перед предстоящим сражением, дзенин незамедлительно кинулся на врага.
Баки сделал неуверенный шаг назад и свалился на землю. Хируко сразу обратил внимание на красный глаз старика. В тот же момент красным стало всё вокруг. От такой неожиданности дзенин остановился и его ноги тут же пронзили копья. Шиноби упал на траву, и новые копья прибили руки к земле. Хируко заскрежетал зубами, но крик сдержал. Копья же продолжали вонзаться в тело, разрывая плечи в мясо и разбивая коленные чашечки. Крик боли прокатился по улице. Но было уже поздно что-либо изменить…

Кагами заметили раньше, чем он того ожидал. Но улыбающееся лицо приближающегося дзенина говорило о том, что намерения Учихи ещё не были раскрыты. А это давало шанс на дальнейший успех. Конечно, можно было продолжать играть роль слепого старичка, но сам Кагами уже не мог терпеть на себе режущий кожу шершавый плащ. Желание побыстрее одеть полюбившуюся униформу с каждым днём преобладало всё больше и больше.
Подошедшим шиноби, оказался вчерашний дзенин с красными линиями на щеке. Встал он так, что процессию Казекаге было плохо видно. Но зато и им не было видно Кагами.
- Заблудился, старик? Куда мальчишка то делся?
- Резвится молодёжь, - нарочито громко прохрипел Учиха, скидывая капюшон с головы. – Разве за ним угонишься, эх…
- Чтож он своего деда в беде оставил. Вас проводить до дома?
- Извиняй, сынок, - прокашлял Кагами, поднеся руку к повязке, и произнёс нормальным голосом. – Я хочу здесь остаться подольше.
Не давая опомниться песчанику, Учиха сорвал бинты с правого глаза. Три чёрных запятые вокруг глаза пришли в круговое движение.
- Гендзюцу! Красный ад!
Баки было намеревался отступить, но, успев лишь сделать шаг назад, попался в сети иллюзий. Покачнувшись в бок, дзенин смог таки устоять на ногах, чтобы в тоже мгновение свалиться на землю, открыв тем самым видимость на остальных песчаников.
Первым под напором гендзюцу пал бугай с дубиной. Не успел он закричать, как за ним последовали ещё трое ниндзя из охраны. Кагами хватало лишь одного пересечения взглядов с противником, чтоб свалить последнего под гнётом иллюзий. Оставался лишь последний из охранников, чьи очи были скрыты под протектором. Быстрые молниеносные передвижения и противники столкнулись в лобовой атаке. Шиноби Суны был быстрым, но не достаточно скоростным для носителя шарингана. Кагами успел сложить необходимые печати и остановил кунай голой рукой. Это нисколько не смутило песчаника, и он уже наносил хук слева. Пригнувшись Кагами, не глядя, вонзился левой рукой в грудь противника. «Коготь тигра» сделал своё дело, и пальцы, пробивая защиту, вонзились в плоть шиноби. Пальцы увязали в багряной жидкости. Сжав ладонь, Кагами резко повернул рукой, разрезая человеческую плоть. Песчаник взвыл и ослабил свой натиск. Выхватив его кунай, Учиха вонзил острое оружие в шею хозяина. Откидывая тело в сторону, Кагами сфокусировал свой взгляд на последней жертве, Казекаге.
Учиха прекрасно видел чёрные глаза Третьего и направил новую волну иллюзорных техник. Но это не дало никаких результатов. Удивление Учихи быстро сменилось болью в ноге. Стальной кол, вырвавшийся из земли, пронзил ногу насквозь. Разломив железное основание, Кагами быстро отпрыгнул в сторону, избегая тем самым новых атак. В полёте Кагами заметил, как от чёрных зрачков Казекаге отлетают маленькие тёмные пылинки.
«Он обезопасил себя от иллюзии, прикрыв глаза железным песком», - мысль молниеносно пронеслась в голове. Очередной кол, на этот раз сверху, ударил в голову. Кагами в последний момент успел сгруппироваться в полёте, но атака его всё-таки настигла. Кол разодрал левую половину лица от века до губ.
Боль на миг ослепила, и шиноби не смог мягко приземлиться. Кувыркаясь в клубе пыли, Кагами всё-таки изловчился создать необходимые печати.
- Катон! Струи огня!
Пламя огня большого объёма полетело в сторону Сандайме. Но круживший вокруг него железный песок в одно мгновение превратился в стальную стену. Но Кагами прекрасно предвидел это и небольшой заминки ему хватило, чтобы скрыться с поля видимости Казекаге.
«За время нашей битвы он успел спрятать своих подчинённых в стальных коконах, а значит вариант с заложниками отпадает», - рассуждал Кагами из укрытия. – «Крестьяне же вряд ли подойдут на эту роль. Нужно срочно придумать план для молниеносной атаки, иначе подоспеет подмога и тогда точно всё пропало. А больше такого шанса уже не представится. Значит, как обычно придётся рисковать.»
Сюрикены быстро просвистели, но были остановлены, так и не долетев до цели, повисли в воздухе. Звёздочки были облеплены песком. Кагами появился с другого бока, выхватывая кунай. Сюрикены тут же полетели в его сторону. Вонзив кунай в руку, Учиха прокричал:
- Техника призыва!
Раздался хлопок и перед противниками появилось гигантское облако. Но из него так никто и не появился. Оказавшись за спиной оппонента, Учиха выхватил кунай из окровавленной ладони и метнул его в Казекаге. Раздался скрежет стали, и кунай отскочил от спины, как от катаны.
«Ксо! Он уже покрыл себя песком. Поэтому он такой малоподвижный. Нужны техники более сильные атаки, чтоб пробить броню»
Шипы вновь повылетали из земли. Изворачиваясь, Кагами закончил необходимую серию печатей и коснулся шипа окровавленной ладонью.
- Техника призыва!
Пронзённый многочисленными шипами гигантский сокол оказался живым щитом для Учихи. Кагами тем временем рванул в сторону. Разорванные бинты оканчательно упали с глаз. В левой глазнице вместо глаза был жёлтый шарик. Достав его, Кагами бросил шарик к ногам Казекаге и тут же в пируэте увернулся от очередного шипа. Шарик, так и не долетев до цели, взорвался при встрече с песком. Яркая вспышка озарила всё вокруг, ослепляя на время.
«Вот ты и попался», - радостно подумал Кагами, разворачиваясь на пятачке и создавая необходимые печати для дальнейшей атаки. – «Обладая силой шарингана, я могу тебя видеть. Времени для атаки должно хватить… Что?»
К удивлению Учихи, противника нигде не было. Кагами запоздало поднял голову к небу. Над ним кружил Казекаге, размахивая песчано-железными крыльями. Спину пронзила боль, а багряный кол вырвался из груди, разрывая неоконченную печать. Ангел Смерти спустился к своей жертве…

***

Мы попали в засаду. В живых осталось лишь семеро. Не так уж и много. Я прекрасно понимал, что шансов на победу у нас не было. Но и убегать не было смысла. Нас всё равно бы догнали. Думаю, что это понимал не только я.
- Мы окружены. Их около двадцати человек, - первым заговорил Тобирама-сама. – Они продолжают нас выслеживать. Скорее всего это знаменитое подразделение «Золотого рога» из Кумо.
- С вами, Нидайме-сама, нас человек семь… Дела обстоят крайне плохо, - озвучил мысль Хомура, хотя это давно уже все понимали.
- Враг ещё не знает нашего точного расположения. Мы можем устроить ловушку.
На этот раз голос подала девушка. Тоже Хомура. Но её мысль была бредова. Неужели они не понимают сложившейся ситуации.
- Невозможно! – Я должен был им всё разъяснить. – В данном случае нам остаётся только одно. Надо послать кого-нибудь задержать их, чтобы дать возможность остальным уйти.
- Но… - Акимичи нервно сглотнул. – И кто же будет… Приманкой?
В его голосе слышался страх. Думаю, что большинство также боялось. Над нами зависло молчание и все ждали, кто же вызовется. Все ждали, но никто не хотел. Я мог бы поднять руку, но прекрасно понимал, что меня на долго бы не хватило. Им в конечном итоге пришлось пожертвовать ещё одним человеком. Я понимал это, но не мог озвучить. Меня бы посчитали трусом. Главное, чтобы Хомура и Акимичи не начали геройствовать. Они слабее меня. Будут лишь ненужные жертвы. Ну что, Данзо? Ведь ты мыслишь почти также как я. И для тебя, как для меня, погибнуть во время миссии – гордость. Шиноби ведь для этого и живут. Ведь так, Данзо?
- Я сделаю это, - твёрдо произнёс Хирузен Сарутоби.
Что ж, тоже неплохой вариант. Он так же сможет справится с этим заданием.
- Не волнуйтесь, среди вас я сильнейший. Я обещаю, что не умру.
Герой… Обычно после таких слов погибают. Хоть и героем.
- Вы все будете должны мне. В том числе и ты, Данзо…
- Заткнись! – внезапно вскричал Шимура. – Я ещё не отпустил руки. Я тоже могу быть таким же крутым, как ты. Я БУДУ ПРИМАНКОЙ!
Я понимал чувства напарника. Он был силён, но Сарутоби сильнее. Данзо всегда пытался его догнать. Я понимаю, что он сейчас чувствует. Но не могу признать его чувств. Это глупо…
- Мой отец и мой дед отдали жизни на поле боя, - продолжал говорить Данзо. – Пожертвовать собой – это долг шиноби.
Я не ошибся в тебе, Данзо. Жаль, но ты скорее всего умрёшь. А я бы хотел следовать за тобой.
- Конечно же я пойду как приманка, - Второй всех удивил, в том числе и меня. – В вас горит дух Огня, который защитит деревню.
- Но вы же Хокаге! Вы лучший шиноби деревни!
Я в который раз был полностью согласен с Шимурой. Это был неоправданный поступок.
- Данзо, я знаю, что вы с Сарутоби соперники. Но прошу вас. Вам надо работать как одна команда. Отбросьте свои амбиции. Правильный выбор сделан. Прежде всего взгляните на меня и вы поймёте, что я сделал его не с горяча. Не пытайтесь состариться раньше времени. Когда-нибудь это время придёт. А пока постарайтесь не умереть.
Это глупо. Коноха без Хокаге пропадёт. Слишком большая цена, и слишком маленький выигрыш.
- Хирузен… - произнёс Тобирама-сама, вставая на ноги. – Сарутоби, люби свою деревню горячо, защищай её и вырасти из её жителей тех, кому можно доверить будущее… С завтрашнего дня ты станешь Хокаге!
Шок. Шок для всех нас. Сарутоби, конечно, силён. Но такая жертва, ради сомнительного будущего.
Но мы были вынуждены повиноваться последней воле Хокаге. Все отправились в Коноху, но я нарочитсто задержался. Я не мог смириться с таким обменом.
- Нидайме-сама, прошу испробуйте на мне Эдо Тенсей, технику воскрешения мёртвых. Я готов стать сосудом. Я не смогу смириться с гибелью Хокаге, это неправильно!
Рука легла мне на голову. Так поступают взрослые по отношению к детям. Но я успокоился. Я почувствовал заботу.
- А я не смогу смириться с твоей смертью. Кагами, живи так долго, как только сможешь. Ты ещё послужишь на благо Конохи…

***

Шаринган потух в глазе Кагами. Но он ещё продолжал держаться на ногах. Казекаге спустился с небес. Крылья рассыпались песком. Третий провёл рукой по лицу, стирая пот. Теперь Кагами видел, что у Сандайме на самом деле коричневые глаза.
- Ты из клана Учиха. Даже с одним глазом шаринган представляет мощь и силу. Надо будет тебя показать медикам.
«Вот и конец. Я прожил достаточно долго, Тобирама-сама. Время мне показало, что вы были правы. Коноха бы много потеряла лишившись Сарутоби или Данзо. Но даже лучшие стареют, и нам нужно подготовить молодёжь для достойной смены. Даджиму-чан, в тебе есть дух Огня. Так что живи. Живи так долго, как только сможешь. А я… Я достаточно сделал для Конохи… Но моя смерть не будет напрасной…»
Кагами рванул с себя плащ, обнажая торс. Левая рука активировала символы обратной печати, а правая потянулось к глазу. Символы расплылись по всему телу и фонтаном вырвались наружу, поглощая всё вокруг. Казекаге отпрыгнул назад, но было уже поздно. Огромный чёрный шар поглотил всё вокруг, включая и стены ближайших домов.
« Я всё отдал Конохе до последней капли крови. Теперь можно и выспаться… Что-то говорит мне, что я больше не услышу музыку войны. А жаль, я привык к ней…»

- Что за воин, - с восхищением проговорил Казекаге. – Если бы я не успел скрыться в железном коконе, то он бы забрал меня вместе с собой. Но слишком высоко подниматься в небо мне пока рано. У меня ещё есть дела земные… Всё-таки уничтожил свой последний глаз…

***

- Всё закончено, Кагами-сама.
Учиха приподнялся на хирургическом столе. Ему было не привыкать к темноте.
- Нужно сменить бинты, а то эти все в крови, - раздался голос рядом.
- Оставь, так даже лучше.
- Но…
Учиха безошибочно схватил медика за горло. Он захрипел, а в его глазах буйствовал страх.
- Я сказал оставить всё как есть. Даджиму-чан, я знаю, что ты здесь. Неси одежду. Мы выступаем немедленно.
- Кагами-сама, будьте благоразумны…
Кагами резко повернул голову в сторону другого медика, и он тут же замолк. Кагами не слышал шагов, но не удивился внезапному шороху одежды на столе. Учиха провёл рукой по ткани. Ощущение раздражения. Но придётся терпеть.
- Отнесите глаз Данзо и передайте ему, что мы с Терра отбыли в страну Рек…

***

Кагами встал на ноги и потрепал малыша по голове.
- Пошли, Даджиму-чан. Поможешь мне в приготовлениях. Данзо-сан, мы выступим завтра утром. Но перед этим надо решить ещё одну проблему.
Шимура удивлёно посмотрел на своего напарника. Кагами ответил ему взглядом алых глаз:
- Я единственный Учиха в Корне, а значит и единственный носитель шарингана. Неизвестно, смогу ли я вернуться обратно в Коноху. Возможно, всё что угодно. Мне ты сможешь найти замену, но не шарингану.
- К чему ты клонишь, Кагами-сан?
- Не думаю, что я слишком ослабну, лишившись одного глаза. Зато тебе он ещё сможет пригодиться в будущем. Я знаю, что ты найдёшь ему применение.
- Заботишься о моём потерянном глазе?
- Нет. Он не для тебя, а для Конохи. Поэтому я оставлю в Корне левый, а не правый глаз. Найди умелых и не болтливых медиков. И лучше поторопись. Я пробуду здесь лишь до рассвета…

***

- Даджиму Терра выслеживает Анко. Её следует убить?
Данзо ненадолго задумался. Его голову украшала шляпа Каге. С кандзи «Хо».
- Не стоит делать дела хуже, чем они есть сейчас. Отправьте больше людей. Нам нужно найти Кабуто раньше, чем это сделает Анко. Так и передайте Терра. У Кабуто есть информация об экспериментах Орочимару. Нам нужно получить её. Это будет полезно для моего правого глаза и руки. Фу и Торуне вы пойдёте со мной на сбор Пяти Каге. Терай, а ты вместе с Даджиму позаботьтесь о Кабуто…

Данзо снял последние бинты с руки. Множество алых глаз, как по команде зашевелились, осматривая местность в округе.
- От куда у тебя столько шаринганов в правой руке? – рассерженно спросил Саске.
- У каждого из этих глаз своя история. Слишком долго рассказывать их все…
Глаз на ладони моргнул.

@темы: Джен, Сарутоби Хирудзен, Фанфик, Казекаге, Тобирама Сенджу, PG-13

---

Мини-фест, IV тур

[medb.]

Четвертому туру быть!

Прием заявок на сей раз будет открыт 1 апреля в 21:00 по московскому времени. И нет, это не шутка!
1 апреля - это особая дата, и по этому поводу в четвертом туре допускаются заявки, содержащие кроссовер, а юмор и даже стеб будут всячески привествоваться. Также при подаче заявок на этом туре вместо фразы-ключа можно использовать арт (картинка загружается на радикал.ру).
Давайте сделаем этот день ярким и запоминающимся! Добавим в мир Naruto новых красок!

@темы: Рекомендации, Организационное

---

из серии "жизнь замечательных людей"

[Watari-san]

Название: откровение
Фэндом: Наруто
Автор: Watari-san
Бета: Melodi Onis
Персонажи: Сенджу Хаширама, Сенджу Тобирама.
Рейтинг: нет
Жанр: джен.
Состояние: закончен.
Размер: мини
Дисклеймер: персонажи принадлежат Кишимото
Предупреждение: ООС.
Саммари: даже великие люди бывают рассеянны.
От автора: последствия детской забывчивости

укаваиться

savepic.org/366517.jpg

тык

В затопленной вечерними сумерками комнате, отдыхали от суеты жаркого летнего дня братья Сенджу. Тобирама точил кунаи. Хаширама читал свиток, время от времени попивая саке из стоящей рядом пиалы. Наконец, отвлекшись от чтения и немного понаблюдав за размеренными движениями Тобирамы, старший Сенджу изрек в глубокой задумчивости:
- Я тут подумал, может ты так хорошо владеешь водой потому, что я чуть не утопил тебя в тазике во время купания, когда тебе было 2 года? - Тобирама медленно повернул голову к брату, но ничего не сказал.
- Правда, после этого мать больше не доверяла мне тебя купать. И гулять с тобой разрешала только в пределах территории клана, а вне ее - только с 4 лет, от греха подальше, видимо. Я считаю, что мудрой женщиной была наша мать. Хотя это не исключило тот факт, что я пару раз забывал тебя в лесу... – Хаширама отпил из пиалы. Брошенный двумя секундами позже ему в голову кунай Хаширама расценил как знак того, что Тобираме его размышление на свободную тему понравилось. А тот снова принялся точить оружие, но теперь с едва заметной улыбкой на лице. И, несколько секунд спустя, ехидно добавил:
- Я запомню.



Название: ты у меня первый
Фэндом: Наруто
Автор: Watari-san
Бета: Melodi Onis
Персонажи: Сенджу Хаширама, Сенджу Тобирама.
Рейтинг: нет
Жанр: джен.
Состояние: закончен.
Размер: мини
Дисклеймер: персонажи принадлежат Кишимото
Предупреждение: ООС.
Саммари: юмор вещь опасная, от него бывают травмы (с).
От автора: нидайме был суровым тираном.

чпок

Это явно была не лучшая идея - пробовать соединить древесную технику Хаширамы и способность к обнаружению противника на расстоянии Тобирамы в единую печать. Теперь оба наследника, сплетенные вместе тонкими ветками в позу «зю», пытались разъединиться. Хорошо, что Хаширама предусмотрительно захватил большие кусачки для металла. Осталось только до них дотянуться. Наибольшее количество шансов на успех было у Тобирамы. Однако в процессе доставания средства к освобождению, пришлось все сильнее и сильнее прижиматься к старшему брату. Тому скоро надоело терпеть все эти выкрутасы.
- Будь со мной нежен, Тобирама, - исполненный неисчерпаемой нежности голос коснулся слуха младшего из братьев, - ты у меня первый… - после чего елейный голос Хаширамы исчез, как не бывало, и закончил он уже вполне прозаически, – ну, в принципе, и последний родной брат.
Следующие три дня Хаширама провел в госпитале. Со сломанным ребром и выбитой челюстью.

@темы: Джен, Тобирама Сенджу, Хаширама Сенджу

---

Эффект зеркала

[серафита]

Название: Эффект зеркала
Глава: девятая
Фэндом: Наруто
Автор: серафита
Бета: Kalahari
Персонажи/пейринги: Учиха Мадара/Сенджу Тобирама, Сенджу Хаширама, Учиха Изуна, прочие
Рейтинг: R
Жанр: драма, чуть ангста, кто-то может найти романс и юмор
Состояние: в процессе
Размер: макси
Дисклеймер: Кишимото, ясен пень
Размещение: Спросите разрешения, я подумаю. (А оно кому-то надо?)
Предупреждение: ПОВ, ООС по желанию (кто-нибудь знает, какими были настоящие канонные Основатели?) И — да, я не верю, что Тоби это Мадара. АУ по отношению к канону. Смерть персонажей
Саммари: Иногда кажется, что прошлое повторяется, как в зеркале...
От автора: Вторая половина каждой главы — флэшбек. Бету не обижать, она хорошая. Посвящается Пупсику, как всегда. Где бы ты ни была, дорогая, надеюсь, тебе там хорошо
Ссылка на Главы 1-8

9.1
О рассветах.

Мы убиваем братьев ради силы и спим с сестрами ради продления рода.
Это приближает нас к богам и животным.
Приписывается Учихе Мадаре.
Откровенность – это не роскошь. Это либо способ самоубийства, либо оружие, против которого невозможно устоять.
Приписывается Сенджу Хашираме.

К Большому Озеру мы выступили перед самым рассветом.
Тобирама не стал брать с собой охрану, так же, впрочем, как и я. На тайных неофициальных переговорах чем меньше народу, тем лучше. Поэтому только я и Сенджу. Будем надеяться, что за сутки в Конохе не произойдет ничего непредвиденного.
За пределы территории, постоянно патрулируемой отрядами из деревни, мы выбрались без происшествий. Шли налегке. Нет смысла таскать с собой дополнительное оружие и припасы, если нас не будет всего пару дней.
На ночь остановились на небольшой полянке у ручья. Холодно не было, и огонь решили не разводить. Ужинали в полном молчании, затем так же молча улеглись. Сон не шел. Пролежав час с закрытыми глазами, я решил, что неплохо будет все же покараулить. Как бы ни было тут безопасно, предосторожности лишними не бывают.
И это лучше, чем просто убивать время на пустые попытки уснуть.
Я осторожно выпутался из спальника, повел плечами и уселся, прислонившись к стволу дерева. Уже завтра мы будем на месте. Любопытно, во что выльются переговоры. То, что они вообще состоятся, косвенно подтверждает наши с Тобирамой предположения насчет некоторой… неискренности Совета. Или же неосведомленности, не знаю уж, что хуже.
Тихий звук рядом заставил меня вздрогнуть. Тобирама приподнял голову и теперь смотрел на меня. Поколебавшись, выбрался из постели и скользнул в мою сторону легкой тенью. Меня всегда поражало, как мягко он умудряется двигаться при его росте. Словно большая тяжелая кошка.
- Не спится?
- Так же, как и тебе, по-видимому, - я все еще старался не напрягать связки без нужды, но ночная тишина и темнота и без того заставляли невольно понижать голос.
Мы замолчали. Темы для беседы не находилось, обсуждать перспективы завтрашней встречи не хотелось. Почему-то разговор о политике в этой ночной тиши казался нелепым. Забавно, а ведь если подумать, больше нам и поговорить-то не о чем. Все, что нас связывает, это политические игры, бесконечное маневрирование между официальной, неофициальной и подлинной властью в деревне, которую создал его брат. Так было три года назад, так остается и сейчас.
- Когда мне было лет восемь, мы с братом заблудились в лесу, - неожиданно сказал Тобирама. Я ждал продолжения, но он молчал.
- Вас нашли?
- Нет, - по голосу я догадался, что он улыбается, - Хаширама отыскал дорогу домой.
Я тихо фыркнул.
- Что?
- Да так. Забавно думать, что Сенджу могли заблудиться в лесу.
- Ну, это же были маленькие Сенджу, - с какой-то укоризной сказал он, - а лес был большой.
Улыбка все еще не исчезла из его голоса.
- И потом, - добавил Тобирама, - нипочем не поверю, что у тебя не было в детстве похожей истории.
- Полагаю, у нас было разное детство. Во всяком случае, не припомню, чтобы мы с Изуной много времени проводили вместе в этом возрасте.
- Правда? - уж не знаю, насколько он в действительности был неосведомлен, но удивиться у него получилось вполне натурально.
- Да. Мы жили в разных домах, по-разному воспитывались и учили нас тоже… неодинаково.
- У твоего клана странные понятия о воспитании.
- Как сказать. Вполне обычные, если говорить о наследниках.
Судя по выразительной паузе, Тобирама заметил упор на последнее слово. Какое-то время он, видимо, раздумывал, но потом решился спросить напрямую:
- Что ты имеешь в виду?
Неплохая тактика. Хочешь что-то узнать, задай вопрос. Иногда самый прямой путь действительно кратчайший. И почему бы не ответить? Все эти старые секреты давно изжили себя, перестав быть важными.
- То, что до пятнадцати лет мы с Изуной имели равные шансы возглавить клан.
- Но ведь ты старше! - Он не смог до конца скрыть удивление.
- Ага, - я съехал вдоль ствола дерева вниз, упираясь лопатками, почти лег, - на два с половиной месяца.
Теперь Сенджу замолчал надолго. Я поерзал, устраиваясь удобнее.
- Предпочтение в кланах отдается старшим детям, которые и наследуют при прочих равных условиях. Разумеется, если младший ребенок родился гораздо талантливее старшего, на это правило легко закрывают глаза. Лучше нарушить пару не слишком важных обычаев, но обеспечить клану достойного наследника, а Учихи в этом отношении всегда были на удивление… практичны.
Я прикрыл глаза.
- Мой отец… Отец Изуны имел неосторожность жениться на бесплодной женщине. Разумеется, она была Учихой. И, само собой, брак был одобрен старейшинами. Линии крови, старые обычаи… в старших семьях кто на ком женится, на ком можно и на ком нельзя, расписано на поколения вперед. Увы, даже старейшины не могут предусмотреть все. За семь лет жена так и не смогла родить главе клана ребенка. Зато ребенок родился у его тринадцатилетней сестры, жившей с ними в одном доме…
Лицо Тобирамы смутно белело в темноте. Рассмотреть его выражение при таком освещении было невозможно, и от этого почему-то было легче. Мой голос казался странно резонирующим в лесной тишине.
- А спустя несколько недель младенец появился и у законной жены. Чудеса, знаешь ли, все же иногда случаются.
- Ты думаешь, - наконец тихо сказал Тобирама, - ты и вправду был его… сыном?
- Не знаю, - хмыкнул я. - Понятия не имею. В принципе, это не редкость, когда бесплодная пара усыновляет ребенка из клана. Моя мать была из наследующей семьи, ее потомство должно было получить силу генома в любом случае. Но она родила ребенка без мужа, и никто даже не стал интересоваться, кто отец. Вообще никаких вопросов не возникло. Мне просто дали первое подвернувшееся подходящее имя* и оставили в клане. Не слишком типичное поведение для Учиха. После моего рождения мать отселили от… ее брата и его жены. Он, правда, продолжал навещать ее. И так и не исключил меня из списка наследников, несмотря на появление Изуны. Я никогда не задавал этого вопроса матери. Думаю, всем было легче жить в неведении. Мы с Изуной никогда не пытались выяснить степень нашего родства. Нам обоим хватало того, что мы считали друг друга родными. И я, и он лишились матерей довольно рано, так что вскоре этот вопрос вовсе перестал иметь какое-либо значение. Отец выбрал в наследники меня, брат был не против. Мы были похожи, но внешнее сходство возможно и между обычными родственниками, не обязательно по прямой линии. У нас совпадал тип чакры, однако и это объяснимо. Узнавать остальное было… лишним.
После этого довольно долгое время мы молчали. Сенджу не спрашивал ни о чем, и я был ему за это благодарен. И когда он, наконец, заговорил, прозвучало совершенно не то, что я ожидал услышать:
- У вас правда был похожий тип чакры?
Да уж, умеет он удивлять. Из всех вопросов задает самый неожиданный и безопасный.
- Не совсем, - собравшись с мыслями, наконец ответил я. - Одинаковый. Это редкость даже в одной семье, а среди более… отдаленных родственников почти не встречается.
Какие выводы из этого следуют, думаю, он и сам в состоянии сообразить. Пару секунд я колебался, но, в конце концов, какая теперь разница? Изуна мертв, и эта тайна с его смертью потеряла смысл в числе прочих. Поэтому я продолжил:
- При необходимости мы могли практически полностью копировать чакру друг друга.
- Ты шутишь! - Возглас вырвался у него помимо воли, и, в принципе, я мог его понять. След чакры уникален, как отпечаток пальца, у каждого шиноби он свой. Разумеется, сходство среди чакры родственного типа, как у Учиха или Хьюга, имеется, но знаток с легкостью сможет найти разницу. Я знавал некоторых ойнинов**, которые были настоящими мастерами в этом деле.
- Нет, я вполне серьезен. Как-то раз мы с Изуной сумели провернуть одно дело благодаря этой способности.
Я прикрыл глаза, вспоминая последние тревожные дни перед битвой в Ущелье Ста Демонов. В последнее время я что-то слишком часто вспоминаю об этом. Тогда отсутствия Изуны в клане не заметили, ведь след его чакры ощущался так явственно. А мне пару дней пришлось играть сразу две роли. Зато брат смог беспрепятственно добраться до Сенджу, а затем незаметно вернуться назад, обеспечив успех моей авантюры. Сейчас вся наша тогдашняя затея смахивает на безумие, но юности не свойственно сомневаться. Хотел бы я снова быть шестнадцатилетним.
- Удивительная способность, - задумчиво протянул Тобирама.
- Обычно мы пользовались ею, если кто-то из нас не хотел светиться, - пожал плечами я. – Большинство шиноби сильнее доверяют чутью, чем собственным глазам и ушам. И ориентируются в первую очередь на чакру, а потом уже на внешность или голос.
Он кивнул, все еще раздумывая о чем-то своем.
- Тобирама… я хочу взглянуть на личное дело Сенджу Аканэ, когда мы вернемся в деревню.
Пару секунд мне казалось, что он ответит какой-нибудь резкостью, но Нидайме смолчал.
На востоке небо медленно светлело. Если мы хотим успеть вовремя, пора выступать. Но почему-то ни один из нас не торопился, разглядывая полоску палево-розового, размытую золотом, светящуюся на горизонте. Я старался не смотреть на Тобираму. Теперь, когда он перестал быть просто неясной тенью в ночной тиши, парой ушей, способных слышать, тихим голосом во тьме, удобным молчанием, я почти сожалел о своей откровенности.
И как это, черт возьми, попытка покараулить вылилась в полуночные беседы по душам?

9.2
Давно и с другими

Рассвет разгорался все сильнее, и я решил поторопиться. Легко взлетев по ближайшей стене, я продолжил свой путь по крышам. Не то чтобы мне не нравились планы Тобирамы насчет предстоящего совета, но ему следовало бы сначала обсудить их со мной. Во всяком случае, прежде, чем сбежать затемно, оставив меня мирно спать в его постели. Эта его медицинская печать все же отличная штука, раз позволяет ему скакать вот так после бессонной ночи и битвы.
Тобираму я нашел несколько раньше, чем рассчитывал. Он сидел на дереве в двух кварталах от резиденции, спрятавшись в густых ветвях. Заметил я его случайно, просто вовремя поднял глаза.
Бросив быстрый взгляд по сторонам, я осторожно скользнул с крыши на ближайшую ветку, перебрался вдоль ствола и оказался рядом с Сенджу. Он едва повернул голову при моем появлении. Впрочем, я так и думал, что он специально дал мне увидеть себя.
Я сел рядом, прижался спиной к стволу.
- Первым прозвищем Хаширамы было Черный, - он заговорил так неожиданно, что я вздрогнул. - Сейчас об этом мало кто помнит – теперь, когда на слуху другие его имена. Первый, Основатель, Миротворец… но я помню, как старейшины клана не хотели подпускать брата к власти. Это казалось насмешкой судьбы: двое наследников, один из которых темный, как какой-нибудь Учиха, а второй - альбинос. Хаширама взял власть сам, когда ему еще не исполнилось шестнадцати. Но даже тогда… даже тогда старейшины продолжали оказывать влияние на судьбу клана в обход главы, они оспаривали его решения, они отменяли его приказы… Я не понимаю, почему он не захотел избавиться от них, когда представилась возможность. Хаширама мог раз и навсегда освободиться от их власти, когда создал Коноху. В свободной деревне старейшины не так уж нужны, хватает Каге.
- А что говорит он сам? - тихо поинтересовался я. В Тобираме сейчас говорило обычное напряжение перед сложной схваткой, иначе он не был бы до такой степени откровенен. Ему нужен был слушатель, и мне нужно было лишь чуть-чуть подтолкнуть его.
- Я раз спросил у него об этом. Мы сильно ссорились тогда, из-за старейшин в том числе. Хаширама сказал, что сосредотачивать власть в одних руках слишком опасно. Что однажды это может обернуться несчастьем.
- Твой брат, - я тихо фыркнул, - похож на человека, который вызвал бурю, а теперь беспокоится о том, не промокнет ли сохнущее во дворе белье. Невозможно сделать яичницу, не разбив яиц. Он стремится построить новое будущее для своих людей, но при этом цепляется за отжившее старье. То, чего он боится, и так случится рано или поздно. И готов поспорить, его преемник или следующий за ним все равно попытается взять всю власть в свои руки. Эти искусственные ограничения не приведут ни к чему хорошему.
- Это что, предсказание? - теперь он смотрел на меня насмешливо и остро.
Я ухмыльнулся в ответ.
- О нет, что ты, Сенджу. Это просто рассуждение на отвлеченные темы, чтобы унять твой… твои опасения.
Он прищурился:
- Это был намек, Учиха?
- Нет, - я ухмыльнулся шире, - обоснованный вывод. Не каждый день Сенджу используют меня в качестве исповедника.
Блокировать я не успел. Даже заметить не смог. Этот, этот… братец Хаширамы просто вдруг оказался как-то очень высоко над головой, а я летел с дерева вверх тормашками.
До земли оказалось не так уж и близко. И достаточно твердо, да.
Зато я достиг своей цели. По крайней мере, Тобирама явно избавился от сомнений насчет того, что собирался делать. В свои планы он меня так и не посвятил, но ведь и я его тоже.
И, что бы он ни задумал, я уверен, что смогу преподнести пару сюрпризов даже ему.
- Ваши старейшины явно маялись от безделья, - проворчал я, - Хаширама Темный, надо же…
- Черный, - поправил он, глядя на меня сверху вниз. Эти Сенджу всегда так глядят, наверное, для этого и вырастают такими дылдами. Наверняка.
- Дурацкое прозвище, - упорствовал я. - Ему совершенно не идет. Даже не похоже.
- Правда? - удивился Тобирама.
- Ну… он темноват – на твоем фоне.
- Это я для клана светловат, - с мрачным сарказмом заметил он.
Я окинул его взглядом. Белая кожа, молочные волосы, вихры торчат не хуже, чем у Учиха. Пожал плечами:
- Это смотря для какого клана. Хаширама, например, ничем бы не выделялся среди моего.
- О да, - согласился он. - Понадобилось встретить тебя, чтобы понять, насколько Хаширама светлый.
Интонация у него была… странная.
Я не стал пытаться разгадать подтекст.
- Все познается в сравнении, - мой голос прозвучал неожиданно тихо, но он услышал.
Рассвет уже пылал над крышами Конохи. Пора было идти.
Я осторожно распрямился, потирая ушибленные места. Надеюсь только, за нами не следили и все это безобразие прошло мимо внимания Совета.
Представители двух сильнейших кланов деревни, ведущие себя как пара вздорных подростков, вряд ли произведет нужное впечатление на почтенное собрание.


Здесь и сейчас

Эти Сенджу… с ними никогда не было легко. Непостижимый клан, отличающийся и от Учиха, и от Хьюга. Непохожий ни на кого.
Их способности за гранью моего понимания. Это не родовые умения, обусловленные кровью, очевидные для любого осведомленного человека. Не передающаяся в семье склонность к одному определенному типу стихии, как у Учиха, не уникальные техники Кагуя — ничего подобного тому, что я в силах осознать и дать название. Они даже выглядят по-разному! Правило генетики о характерных чертах внешности, передающихся в кланах наравне с родовыми способностями, в отношении Сенджу не действует.
Что они получают при рождении? Уровень чакры, и не снившийся ни одному другому шиноби. Тип стихии может быть любым, но сил у Сенджу столько, что хватит на полдюжины ниндзя. Выносливость, превосходящая любые пределы разумного… и просто – пределы. И еще кое-что. То, чему на моем языке нет названия. Безумие, мечта? Наверное, и то, и другое. Но этому трудно не поддаться, оказавшись рядом.
И только полный идиот мог связаться с ними. Во всяком случае, мой брат всегда считал именно так, и старался держаться от них подальше.
В последнее время я все чаще стал думать, что Изуна был куда умнее меня.

* «Мадара» — буквально пятно [позора]. Учитывая обстоятельства рождения Мадары (в этом фике), имя выглядит вполне логично. Мне вот интересно, даст ли этому объяснение в манге Кишимото-сан. Если нет, возникают вопросы насчет душевного здравия Учих. Интересные у них представления о подходящих именах для наследников. То Итачи, то Мадара…

** Ойнины – в мире Наруто (спецотряд) ниндзя, охотящихся за другими ниндзя-отступниками из родной деревни с целью сохранить тайны этой самой деревни. Это относится и к военным секретам, но в первую очередь – к техникам, как фамильным (вроде теней Нара), клановым (как у Учиха или Хьюга с их геномом), так и к разработкам каждой конкретной деревни (теневые клоны Наруто). С этой целью уничтожают не только самих нукэнинов, но и их тела.

@темы: Drama, Учиха Мадара, Фанфик, Romance, Angst, R, Тобирама Сенджу, Хаширама Сенджу, Учиха Изуна

---

С опозданием....

[Suslik-hime]

А мы все кое-что забыли. Точнее, кое кого. И теперь все дружно шагом марш организованно, разбившись на пары, идем красить забор!
Потому что мы забыли про день рождения самого организованного, самого сторого и самого неоднозначного из всех Хокаге!!! Было это 19ого февраля, уважаемые...


С Днем Рождения, Тобирама!!!
Желаю порядка на границах и хорошо ведуших себя Учиха!!!)
Чтобы тебя поменьше выставляли сволочью, а если ты таким и был - то мы теперь точно знаем, что не только!)))))))))
Все равно больше чем ты для того, чтобы Коноха была именно такой, какой мы ее теперь знаем - хорошей ли, плохой ли, но именно той, котоую мы первый раз видим в манге -больше чем ты не сделал никто!))))

@темы: Хокаге, Тобирама Сенджу

---

Все точки над i - 2.

[гражданка Гадюкина]

Название: Все точки над i - 2.
Автор:  Zelf
Бета: Нет
Пейринг: Мадара/Тобирама, Старейшины, АНБУ, Шимура Данзо, обыватели Конохи.
Рейтинг: R
Жанр: стёбный ангст, или ангстовый стёб?
Предупреждения: ООС, небольшие намёки на жестокость.
Дисклеймер: Персонажи г-на Кишимото, остальное всё моё.
Размещение: разрешено только  серафита
Саммари: Мужик сказал - мужик сделал.
От автора: Мой второй опыт написания с этим пейрингом. Сиквел к Все точки над i.
Статус: завершен.

Шли дни, неделя сменялась другой, а Мадара не проявлял ни малейшего намёка на желание встречи. Не то, чтобы Тобираму это беспокоило, но было слегка неуютно. После памятного «свидания» у источника Мадару называли «женой» исключительно несведущие люди, причем только шёпотом. Нельзя сказать, что Тобираме было это неприятно, но в душу стало закрадываться подозрение о том, что, публично продемонстрировав насколько близка их «дружба», лидер клана Учиха потерял интерес к Хокаге. Неизвестность выматывала, и Сенджу решился на отчаянный шаг. Памятуя об угрозе публичного соития, в случае неверного представления о Мадаре, Тобирама решил сам спровоцировать властителя своего сердца на столь неблаговидный поступок. Со своим участием.
«Решено. Сегодня вечером, в кабаке, прилюдно и во всеуслышанье назову его женой», - решился Хокаге. Выбор пал именно на вечер, ибо существовала вероятность (а если уж быть до конца честным, то надо признать, что Тобирама именно ради этой вероятности и шёл на этот отчаянный шаг), что Мадара осуществит обещанное, а светиться днём, на площади около собственной резиденции, Тобирама желанием не горел.
Выбрав кимоно, не самое помпезное, но и не самое обыденное, он вдруг явственно представил себя стоящим в коленно-локтевой позе в бледном свете Луны, изнывающим от ласк Мадары. На открытом месте зрителям была бы видна практически каждая деталь. Это волновало, заводило и немного пугало.
И тут, словно гром среди ясного неба, в голове, голосом почему-то Хаширамы, раздалось: «Негоже Хокаге волосатой задницей светить. Недостойно сие великого титула». Почему светить задницей безволосой намного достойнее, Тобирама не подумал. Гораздо сильнее его поразило то невероятно правдоподобное ощущение, что Хаширама сказал ему эту фразу прямо в ухо. Устыдясь невежества своего, Хокаге решил исправить свою вопиющую оплошность.
Раздобыв воск и полоски полотна, Тобирама водрузил их на небольшой столик рядом с зеркалом. Закрывшись от посторонних глаз, он разделся и посмотрел на свою пятую точку в зеркало. Растительности было немного, но была она весьма заметной. И Хокаге, решительно взяв в руки баночку с тёплым воском, приступил к первой в своей жизни эпиляции. Начал он с самого потаённого места, вид которого открывался чужому взору только при определённых обстоятельствах. Наносить воск было легко, ощущения были скорее приятными, хоть и липковатыми. Мысленно уже дав себе слово проводить в дальнейшем эту несложную процедуру постоянно, Тобирама приложил полоску полотна и несколько раз с силой провёл по ней сверху. Поразмыслив несколько секунд о том, сколько же времени нужно ждать и решив, что уже самое время, он, отработанным шинобским жестом, резко дернул полотно вверх…
Истошный, душераздирающий хокагский вопль сорвал с места двух АНБУшников, которые, мгновенно ворвавшись в комнату, узрели абсолютно голого главу селения с мокрыми глазами, сидящего на полу с каким-то странным лоскутом в руках. С невыразимой болью и страданием он взирал на странный кусок ткани в своей руке и губы его при этом беззвучно шевелились. При ближайшем рассмотрении тайных знаков и печатей на лоскуте не обнаружили, однако слой непонятного вещества с вкраплёнными туда волосками, поставил АНБУшников в тупик. Дальнейшее расследование странной тряпицы было внезапно пресечено гневным жестом Хокаге. Не говоря ни слова, он вырвал полоску из рук недоумевавших охранников и резко указал им на выход из комнаты. Так и не узнав причину крика Нидайме, те вернулись на свой пост.
Слегка оправившись от болевых ощущений, младший брат Хаширамы ещё раз взглянул в зеркало на, теперь уже безволосый, ареол ануса. Затем провёл по нему подушечками пальцев. Еще раз провёл и… улыбнулся. Кожа под подушечками было мягкой, нежной и шелковистой. А уж какой чувствительной! «Да пошло всё к мадариной бабушке!», - мужественно решился Тобирама на дальнейшее удаление нежелательной растительности. Правда, следует заметить, что в связи с неудобством позиции и узостью обзора, провозиться с этим ему пришлось чуть ли не до утра. И местами, на сияющей безволосостью коже, появились крохотные кровоподтёки от столь непривычного занятия. Тем не менее, Хокаге результатом был доволен, хотя с некоторой грустью должен был признать, что провокацию свою он вынужден отложить на определённый срок, дабы вернуть коже естественный вид. Сей факт хоть и был неприятен, но уверенность в том, что от такой задницы Мадара теперь уж точно не откажется, наделяла надеждой и даже каким-то торжеством.
Спустя несколько дней, удостоверившись, что его мягкое место выглядит не только вполне здоровым, но и очень аппетитным, Тобирама, в душе предвкушая, как он разведёт любовничка на секс, отправился на очередное заседание Совета. Хрен знает, зачем его пригласили старые маразматики, но проигнорировать приглашение он не мог. Каково же было его изумление, когда на Совете, помимо старейшин, он увидел Мадару. Тот даже не взглянул на вошедшего Хокаге, продолжая что-то спокойно и чётко выговаривать старейшинам. Вслушавшись в речь главы клана Учиха, Тобирама понял, что на границе селения было серьёзное столкновение с большой группой шиноби Скрытого Тумана, в ходе которого Коноха понесла большие потери, а туманники стремительно продвигаются к деревне. И именно клан Учиха, обязанность которого была стоять на страже мира в селении, должен им противостоять.
Всё это лавиной обрушилось на мозг Сенджу. Подойдя к расстеленной на столе карте, он, мысленно просчитав варианты, был вынужден признать, что лучше Учиха никто не справится. Заявив об этом вслух, он, тем самым, поддержал Мадару. Дальнейшее заседание свелось к обсуждению количества бойцов, места дислокации засад, стратегии контратаки и время выхода из деревни главной ударной группы. Лихорадочной мыслью всё это время в голове Тобирамы билось осознание того, что Мадара может погибнуть в этом сражении. Да, он силён, да он ловок и невероятно умел, но случайность… Нелепый случай или, не дай Тенгу, осознанное нападение на главу одного из сильнейших кланов, могли забрать жизнь дорогого для Хокаге человека. И этот страх подтолкнул главу селения на совершенно неожиданный поступок.
Обогнув стол, и вплотную подойдя к Мадаре, он впился губами в полуоткрытый рот своего любовника. В комнате повисла звенящая тишина. Кое-как оторвавшись от желанных губ, Сенджу погладил Учиху по щеке и неожиданно даже для самого себя выпалил:
- Береги себя, жёнушка.
От услышанного, один из старейшин начал постукивать палкой об пол, второй, пресловутый нудный козёл, привычно затряс челюстью, Хокаге обомлел от своей наглости, а Мадара, чуть изогнув губы в усмешке, слегка наклонил голову.
- Ну что ж, - спокойно произнёс Учиха, и, закинув тело Тобирамы на плечо, вышел из помещения.
Остановившись посреди площади, абсолютно игнорируя снующих мимо обывателей, Мадара, поставив Хокаге на землю, резко сорвал с него одежду. Затем, развернув его спиной к себе, обняв одной рукой за талию и надавив на плечо, вынудил наглеца опуститься на карачки и упереться руками в землю. Тобирама, словно в каком-то сне, легко подчинился. Сознание вяло фиксировало происходящее, воспринимая всё как нечто само собой разумеющееся. Не было ни паники, ни стыда, ни вопиющего об унижении достоинства. Всё сгинуло и пропало после того, как он почувствовал руки Учиха на своем теле. Был только он и Мадара, всё остальное - прах, пыль и пустые условности. Он хотел, он жаждал прикосновения этих рук столько времени…
А Мадара, увидев голое тело Хокаге в столь необычной обстановке, словно сошёл с ума. Гладкие, как будто бликующие в свете яркого конохского солнца ягодицы Сенджу так и притягивали к себе жадные мадарины руки. Он гладил, сжимал, ласкал их в каком-то голодном желании. А когда, опустив руку меж округлых полушарий, он провел там, куда более всего сейчас стремился, крышу снесло окончательно. «Да он же готовился!», - в глубине души возликовал Учиха. Стаскивая с себя штаны, он наклонился к шее Тобирамы, нежно поцеловал затылок и нежно заскользил языком вниз, к столь тщательно подготовленному для него анусу. Главу селения била легкая дрожь, он по-кошачьи прогибался, ловя ласки и тихо постанывая. И мир для Мадары поблек, отступил и потерял всякую ценность. Было только здесь и сейчас. Были только он и Тобирама. Были только его сумасшедшее желание и упругая, гладкая, шелковистая задница Сенджу. Задница, которую, казалось, умастили магическим глянцем, которую хотелось ощущать в ладонях, мять, кусать, трахать до потери чувств…
К моменту соития на площади собралась весьма приличная толпа, как будто вражеские диверсанты распространили по радио весть о том, что сейчас достойного Хокаге отымеют на глазах всего конохского населения. Здесь были и почтенные старцы, и молодые женщины, и свободные от мелких миссий генины, и отдыхающие в увольнительной джоунины. Казалось, что даже кошки и собаки со всей округи сбежались, чтобы поглазеть на нечто удивительное. Охрана Хокаге тоже внимала происходящему с повышенным вниманием, ибо живое зрелище это не какая-то там дешёвая порнушка. И до конца «происшествия» толпа всё прибывала и прибывала.
И юный Шимура Данзо, жадно следящий за происходящим из первого ряда зрителей, нервно сглатывал под чавкающе-хлопающие звуки хокагского секса. Его слегко мандражило, и он не мог отвести взгляда от сияющей красоты двух гладких полушарий. От сильных движений бёдер Мадары, резко толкавшегося в разомлевшего Тобираму, от обхвативших хокагские бёдра пальцев Учихи… И, кто знает, может именно в этот момент, в его патриотическом мозгу накрепко засела мысль, что только получившие пост Хокаге могут себе позволить лучшего любовника. И может именно тогда, тяга к этому заветному званию стала для него целью всей жизни…
Когда разомлевшего от оргазма Сенджу бережно поднял и наспех одел Учиха, в голове Нидайме пьянящим восторгом ликовала мысль о том, что он таки обставил хитрого и продуманного Мадару, и развёл-таки его на секс, пусть несколько импульсивно и спонтанно. А Мадара, нежно глядя на своего горе-провокатора, раздумывал, что же еще из ряда вон выходящее подкинуть в голову своего недогадливого любовника. Ведь секс перед Старейшинами уже был, прилюдный голодный трах среди бела дня в центре деревни под прицелом глаз обывателей, тоже. Может, на собрании всех Каге?..
И пусть тихо радуется своему «коварному плану», идея которого была так легко скормлена ему самим Мадарой, ведь авторитет надо поддерживать не только внешний.

@темы: Учиха Мадара, Яой, Фанфик, Драбблы, R, Тобирама Сенджу