серафита | Эффект зеркала

[naruto-the-elders]

Название: Эффект зеркала
Глава: тринадцатая плюс эпилог
Фэндом: Наруто
Автор:  серафита
Бета:  Kalahari,  Хриза Амирани
Персонажи/пейринги: Учиха Мадара/Сенджу Тобирама, Сенджу Хаширама, Учиха Изуна, прочие
Рейтинг: R (общий)
Жанр: драма, чуть ангста, кто-то может найти романс и юмор
Состояние: закончен
Размер: макси. О, Боже
Дисклеймер: Кишимото, ясен пень
Размещение: Спросите разрешения, я подумаю. (А оно кому-то надо?)
Предупреждение: ПОВ, ООС по желанию (кто-нибудь знает, какими были настоящие канонные Основатели?), АУ по отношению к канону. И — да, я не верю, что Тоби это Мадара. Смерть персонажей
Саммари: Иногда кажется, что прошлое повторяется, как в зеркале...
От автора: Посвящается Пупсику, как всегда. Вначале даются эпиграфы на весь текст, после на каждую главу отдельно. Вторая половина каждой главы — флэшбек

Ссылка на главы 1-12


Глава 13.
Если только можешь, Авва Отче, чашу эту мимо пронеси.
(с)

Всё так просто. Так жестоко.
Мальчик растёт в уважаемом старом семействе, и с детства все твердят ему, как он талантлив. Как мудро он будет править после своего отца, как много надежд на него возлагает клан, какое великое будущее ему уготовано...
Я никогда не был надеждой клана. Поэтому я не понимаю того, что сделал Аканэ.

Потом мальчик вырастает и встречает девочку.
Будь он менее самоуверен, менее решителен, ничего бы не случилось. Проклятье, если бы он хотя бы не был действительно способным! Но учителя и родичи не лгали. Аканэ был по-настоящему хорош, и он не привык отступать. Наверное, ему показалось, что он стал героем одной из старых легенд. Должно быть, он даже воспринял это как должное: кому, как не ему, играть эту роль?

Девочка оказалась из враждебного клана, и вдобавок Аканэ убил её брата. Нелепая случайность на экзамене, глупое стечение обстоятельств. Можно сколько угодно твердить о союзничестве, но между Учихами и Сенджу слишком много крови. Впрочем, это тоже вписывалось в легенду. Только конец у истории оказался слишком уж кровавым.

Двое детей, заигравшихся в великую трагедию и великую любовь.
Добром бы И-чан ему не отдали, и Аканэ был достаточно умён, чтобы понимать — от отца и дяди ждать помощи бесполезно. Они не станут рисковать лояльностью Учих ради влюблённости пятнадцатилетнего мальчишки. Начались тайные встречи.
Наверняка Аканэ рассказывал И-чан обычные байки о том, что всё изменится, когда он станет Хокаге и сам будет устанавливать правила. Этого хватило дурочке, чтобы позабыть обо всём, включая мёртвого брата.
К тому же, это так романтично! Запретная любовь, риск, свидания...
До тех пор, пока всё вдруг не перестало напоминать красивую историю из книги.

Представляю, как испугалась И-чан, когда узнала о беременности. Хвати у неё ума сказать правду, всё ещё могло бы обойтись. Но она слишком боялась — в четырнадцать лет часто кажется, что весь мир против тебя. Девчонка сообщила Аканэ, и двое молокососов, вообразивших себя новыми Генноске и Оборо*, принялись искать выход.
Решение было принято самое идиотское и самое очевидное — бежать. Аканэ напросился на миссию, сумел избавиться от своей команды и отправился в заранее присмотренную деревушку — подобрать для И-чан жильё на ближайшие месяцы. Затем он незаметно вернулся бы в деревню, забрал девушку и проводил её в посёлок. Позже Аканэ планировал вернуться, как ни в чём не бывало, объяснив отсутствие какими-нибудь непредвиденными обстоятельствами, воображение у него было хорошее. Через несколько месяцев Аканэ поговорил бы с отцом.
Увы, всё сорвалось в последний момент — Хаширама оказался в плену, деревня перешла на военный режим, и выбраться или войти в неё тайком стало куда труднее.
А потом вернулся я.
В деревню, где, как я думал, были мне не рады. И ошибся.
***
- Ты знаешь, что главой клана пятьдесят лет назад была женщина? У моего прапрадеда было десять сыновей и три десятка внуков, но власть в клане он предпочёл оставить единственной внучке. Он любил повторять, что из его потомков она была единственным мужчиной, - я усмехнулся. - Учиха Кагами взяла клан и держала его тридцать лет, приведя к повиновению дядьев и братьев. В числе прочего она создала несколько техник, некоторые из которых используются до сих пор. Зеркало в их число не входит.
- Зеркало?
- Второе название — Эффект Кагами. Эта техника не слишком популярна. В бою она бесполезна, но требует постоянной концентрации и идеального владения чакрой. Некоторое время её использовали шпионы и разведчики, но есть много других способов добывать и хранить информацию. Зато Зеркало почти неизвестно, и вычислить его невозможно.
- Почему?
- Потому что человек, против которого используется эта техника, никогда не почувствует её — ведь и чувствовать-то нечего. Зеркало направляется на себя самого. На собственную силу, чакру, память. Внутрь, а не вовне.
- Память?..
- Наша память — это тоже зеркало. Просто мутное, часто ненадёжное, в трещинах и пятнах. Техника позволяет очистить его. В сущности, Зеркало воздействует на участки мозга, отвечающие за логическое мышление и способности к анализу, одновременно стимулируя память. Происходит постоянное накапливание информации и непрерывная её обработка. Если всё сделано правильно, в какой-то момент происходит вспышка, мгновенное озарение. Получаешь готовые ответы на блюдечке.
- Мадара-доно!
- Бедное дитя... Бедные дети.
- Простите. Кажется, я испортил вам ковёр.
- Звучит не слишком безопасно.
- Есть пара неприятных моментов. – Например, при её использовании почти невозможно спать, но я не собирался говорить об этом Сенджу. – Но результат окупает всё. Эффект Кагами позволяет в одиночку проворачивать то, что обычно под силу хорошей команде аналитиков...
И то, что в расплату приходится вспоминать давно превратившееся в прах прошлое — не слишком высокая цена.
Я и вспоминал. Каждую ночь, закрывая глаза, я проживал другое жаркое лето и другие потери. Странное закольцованное состояние, в котором я провёл последние недели, где прошлое трёхлетней давности мешалось с настоящим. Побочный эффект, воспоминания, от которых не получается избавиться или отгородиться. Уникальная особенность Учиха — способность копировать сложнейшие техники, усваивать мгновенно любые знания, оборачивающаяся полной неспособностью забывать. Никто другой не хранит в своём разуме большей "картотеки", и ни один клан не обладает даром поднимать любые пласты своей памяти по собственному желанию.
Наверное, это одна из причин, почему Эффектом Кагами могут пользоваться только Учихи — другие просто не справятся с побочными действиями, с постоянным неконтролируемым наплывом информации.
- Я использовал технику перед тем, как войти в деревню. Старейшинам я не доверял, исчезновение Аканэ уже тогда выглядело странным, и мне нужно было как можно скорее разобраться в происходящем. Я давно уже не глава клана, мне приходилось полагаться только на себя. Я мог рассчитывать разве что на былую репутацию, власти у меня больше нет. В сущности, моё прибытие в Коноху до сих пор может рассматриваться как вторжение. То, что вы с Хаширамой предпочли об этом не вспомнить, не делает его законным.
- Ты не глава клана. Но ты Учиха Мадара.
- Я Учиха Мадара. Брат Изуны. Деверь Накиями. Дядя Фугаку. Знаешь, я жалею, что вернулся…

И-чан встречалась с Аканэ в доме Изуны несколько раз, ещё до истории с пленом. У неё не было возможности свободно видеться с ним в деревне, населённой шпионами высшего класса, а сердце клана Учиха — последнее место, где стали бы искать наследника Сенджу.
Она знала, как снять защиту с дома — однажды случайно подсмотрела за Изуной во время активации печатей, позже это пригодилось. Но потом брат что-то заметил — брешь в технике, которая не должна была пропускать без предупреждения в дом и на территорию возле него ни одно живое существо.**
Господин был неласков с ней, приходил домой — ни улыбки, ни подарка, один раз накричал, что кошка в дом забрела…
Лазейку закрыли, встречи прекратились. Аканэ исчез из деревни. Но в вечер нападения они с И-чан должны были встретиться. Девушку мучили страхи, она до смерти боялась разоблачения, каждый день ждала, что родители раскроют её тайну. Аканэ пришлось рискнуть и появиться в деревне, чтобы успокоить подругу. Встреча так и не состоялась, Аканэ едва не попался на глаза одному из шиноби, патрулирующих территорию квартала, и сильно задержался, пытаясь запутать след. И-чан пришлось уйти домой, но снятую загодя защиту она восстановить не успела — помешала не вовремя заглянувшая в гостиную прислуга.
А потом пришел Хиро.

Глупый, преданный, верный Хиро, никогда по-настоящему не признававший Изуну — когда-то мне пришлось приказать ему повиноваться брату, как мне самому. Хиро, готовый умереть на моём пороге, как пёс. Который смотрел на меня, как на личное персональное божество, преклонялся передо мной после Долины Ста Демонов, хотел уйти за мной в изгнание...
Он просто хотел восстановить справедливость — в том виде, в котором она ему представлялась. Он считал, что Изуна не имеет прав занимать место главы клана. Моё возвращение Хиро воспринял как знак свыше, возможно, даже подумал, что я сам собираюсь вернуть себе прежнее положение. Но вместо того, чтобы призвать клан к покорности, я дурачился с племянником, пил с Сенджу, разговаривал с братом... И Хиро решил, что знает причину моего промедления. Конечно же, его кумир не мог поднять руку на родную кровь. Значит, об этом должен был позаботиться верный слуга.
У него были надёжные люди, разделявшие его взгляды. Даже удивительно, мой клан поддерживал меня в большей мере, чем я мог себе представить. Стоило пройти слуху о моём возвращении, и кое-кто из моих тайных сторонников принялся действовать. Одновременно зашевелились и те, кто был против моего возвращения.
- Неудачное утро, брат?
- Да как сказать, - я не смотрю на Изуну, потому что внутри у меня всё клокочет от бешенства, и глаза сами вспыхивают алым. Не люблю вспоминать долину Демонов. Проклятая техника, срабатывающая даже там, где не нужно. - Скорее, у меня просто приступ ностальгии. Старые добрые времена до объединения, клановые обычаи, по которым я успел соскучиться… утро воспоминаний. И еще меня пытались убить.
Кто знает, что заставило того парня остановиться — моя чакра, так похожая на чакру брата, или он просто увидел, что я готов к нападению и внезапной атаки не получится? Позже этого неудачника убрали, оставив на улице тело со следами удушения и обставив всё как нелепую попытку ограбления.
Впрочем, не слишком стараясь.
Попытка убийства обеспокоила Хиро и заставила действовать. Он прихватил с собой единомышленников, улучил момент и отправился к Изуне с предложением: уступить мне власть добровольно. В какой момент у одной из сторон сдали нервы? Что послужило случайным камешком, стронувшим лавину? Неосторожное движение, резкий звук, обычная мнительность, заставившая увидеть угрозу в случайном жесте?
Изуна отступил в дом. В тот момент он ещё вряд ли относился к ситуации серьёзно, рассчитывая на благоразумие противников и защиту печатей, встроенных в жилище.
Только защита не сработала.
А потом из дверей под ноги нападающим кубарем выкатился Фугаку.
Они не собирались убивать.
- Мы не собирались убивать его, Мадара-сама, - выражение лица Хиро всё же меняется — впервые за весь разговор. Наконец-то нет страстной, отчаянной веры, горячности, мольбы, преданности — кипящей смеси эмоций на обычно спокойном лице. – Это была случайность.
Это была случайность. Ещё одна. Последняя в цепочке из многих. Изуна пропустил первый удар — слишком полагался на защиту не сработавших печатей. Его противники, должно быть, сами удивились эффективности собственных действий. Брат не успел ничего сделать. Шиноби в разгар боя реагируют в разы быстрее обычных людей. Зачастую — куда быстрее, чем успевают подумать.
Схватки ниндзя длятся десятки секунд, реже — минуты, и в эти мгновения место остаётся только для инстинктов. Когда в решительный момент у тебя под ногами оказывается препятствие, ты отшвырнёшь его, не задумываясь. И не соразмеряя силу удара.
А у пятилетнего ребёнка такие хрупкие кости...

И тогда Изуну начали убивать всерьёз. После смерти мальчика у них не осталось другого выхода. Хиро прекрасно понимал, что они либо делают своё дело и убирают всех свидетелей, либо становятся покойниками. Даже если удастся убраться из дома прямо сейчас.
***
Сенджу рядом со мной сидел неподвижно. Снова был вечер, и солнце медленно проваливалось в озеро. От праздника, отшумевшего два дня назад, остались только воспоминания да забытая кем-то на скамейке игрушка — толстолапый зелёный дракон, похожий одновременно на крокодила и ящерицу. Ребёнок, должно быть, огорчился...
Некстати вспомнилось — у Аканэ были глаза точь в точь, как у Тобирамы. Удивительно, Сенджу не слишком-то похожи друг на друга, даже близкие родственники.
Тобирама повертел в пальцах и сунул в рот сигарету, забыв её зажечь. Я не стал ничего говорить.
От долгого рассказа саднило горло. Конечно же, только от этого.
***
С Хиро было легче. Он знал, что живым не выйдет из комнаты.
Аканэ до последнего верил, что ему всё сойдёт с рук. Он не испугался, даже когда увидел перед собой дядю. Мне не нужно было присутствовать там, и не нужно было выслушивать рассказ Тобирамы — я видел это, словно наяву.
Наследник Сенджу, сын и племянник Хокаге, гений клана. Пятнадцатилетний мальчишка. Предатель.
И Нидайме напротив. Глаза в глаза.
Так, наверное, чувствует себя человек, среди ночи проснувшийся от шума в собственном доме. Он поднимается, берёт меч, беззвучно пробирается в темноте, взмахивает клинком, ожидая встретить врага... и видит, что это всего лишь ласка, забравшаяся в окно в поисках пищи. Просто зверёк.

Только даже ласка может случайно задеть и опрокинуть лампу, и тогда вспыхивает весь дом.
***
- Как ты узнал? – Тобирама не отводит взгляда от заката. Незажжённая сигарета свисает с уголка губ.
- Шаринган. Я вызвал на беседу всех, кто бывал в доме Изуны более-менее регулярно, и использовал технику. Шаринган различает чакру, а у беременной она довольно своеобразна, ошибиться сложно...
И-чан по-прежнему в своих свободных, просторных одеждах, гладкие волосы убраны назад. Разве что лицо исхудало и осунулось, веки набрякли, губы чуть припухли.
Поднялась, повернулась чуть неловко, без прежней лёгкости. Не поклонилась на прощание.
- А как узнал ты? – жаль, что я оставил трубку дома. Сейчас было бы чем занять руки. Даже если бы я забыл её зажечь...
- Приставил своих людей ко всем, включая прислугу. Правда, я не думал, что это даст результат так быстро. Слушай, Учиха... как её зовут по-настоящему? Эту девочку.
Я подставил ладонь, и ветер послушно уложил на неё сорванный лист.
- Учиха Итачи.

- Его не найдут. Если бы не Цучикаге, - у Тобирамы был бесцветный голос, - ещё были бы варианты. Живой Аканэ представлял проблему с момента предложения о перемирии.
Я не стал говорить о том, что живой Аканэ стал представлять проблему с момента гибели Изуны.
- У Иваки есть брат, который не против примерить плащ Каге, и он нашёл себе сторонников. Очевидно, он знал о переговорах у Большого Озера и воспользовался ситуацией. Устроил покушение, а когда затея провалилась, попробовал обвинить Лист. Якобы мы выманили Цучикаге за границы деревни и попытались убить. Вся надежда на то, что Иваки выживет, но о перемирии речь не идёт, как бы не дошло до объявления войны. В деревне Камня волнения, люди взбудоражены, и я вовсе не уверен, что сторонникам Иваки удастся их удержать. На этом фоне история с Аканэ будет выглядеть прямой провокацией с целью убить лидера нейтральной деревни, возможно, освобождая место более уступчивому правителю, и при этом избежать ответственности перед другими деревнями. Ты знаешь, что год назад между четырьмя странами был заключен договор? Мир на пять лет. В случае его нарушения остальные объединятся и выступят на стороне пострадавшей стороны. Инициатором был Хаширама.
- Печально, - задумчиво сказал я.
- Что с девушкой?
- Ничего. Учиха Итачи заболеет через несколько месяцев. Внезапно. К несчастью, от некоторых болезней не могут исцелить даже техники.
- А её родные?
- Всего им знать необязательно. Хватит с них внебрачной беременности в четырнадцать лет. В каком-то смысле они даже будут благодарны. Пока за ней будут присматривать.
- Я не понимаю Учих.
- Ты не одинок. Учих никто не понимает. Даже сами Учихи. Кстати, я проверил кое-что. Аканэ вплотную интересовался линиями крови и последствиями их скрещивания. Думаю, ты тоже проявлял интерес к вопросу, ты же медик.
- Не такой пристальный, как тебе кажется.
- Знаешь, наша кровь доминирует почти во всех случаях. Даже над Хьюга. Мы вообще живучая порода. Исключение всего одно. Думаю, это одна из причин, почему Аканэ не пришёл с повинной к тебе или Хашираме.
- Вряд ли рождение ещё одного Сенджу, кем бы ни была его мать, было бы хуже того, что вышло.
- Ты не понял, Тобирама. Этот... гибрид не был бы Учихой. Но я не сказал, что он был бы Сенджу.
- В каком смысле?
- Может быть, ни то ни другое. Нечто новое. Ни один клан не любит вырождения генома, особенно в старшей ветви. Старейшины бы точно встали на дыбы.
- Любопытно, на что это было бы похоже.
- А мне не любопытно. Боюсь представить, что получится, если скрестить нашу способность стремительно обучаться новому и приспосабливаться к любым условиям с вашим резервом чакры и выносливостью.
- Бояться поздно. Мы это увидим, Учиха, через - сколько ты там сказал? Четыре месяца?
- Ну, Шарингана он точно не получит. Я не медик, но это могу гарантировать уже сейчас.
- А что получит?
- Кто знает. Возможно, интуицию, склонность к внезапным вспышкам-озарениям, или же способность быть «зеркалом». Кровь непредсказуемая штука. Впрочем, мы вряд ли доживём до тех времён, когда увидим результат всего случившегося, так cказать, в действии. Это радует, не правда ли?
Я поднялся. Солнце уже совсем скрылось из виду, от воды потянуло холодом. Подумав, я забрал осиротевшую крокодилоящерицу.
- Попробую найти её хозяина, - сказал я, хотя Тобирама ни о чём не спросил.
Повернулся и пошёл прочь по аллее, оставляя Сенджу в одиночестве.
***
Я стоял у двери. Дверь была деревянная, выкрашенная белой краской. У дверной ручки две длинные царапины, почти на уровне моих глаз — отметины от куная. Несколько секунд я пытался вспомнить, зачем пришёл сюда.
«Вещи. Мне нужно забрать вещи».
Вещей нашлось — две смены одежды и запасное оружие. Всё это барахло можно было оставить без сожалений. Я постоял на пороге, глядя на светлые шпалеры, ширму в углу, светлые отштукатуренные стены, пёстрое покрывало на кровати. Аккуратно закрыл за собой белую исцарапанную дверь, развернулся и зашагал прочь от своей комнаты в доме Сенджу.
«Своей», надо же, как забавно…
Хоши шагнула из арки бокового коридора, ведущего вглубь дома. Стены за её спиной тоже были светлыми, но лампы не зажгли, и дальний конец помещения терялся в темноте. И сама тоже в белом, похожая на призрака ещё больше, чем обычно.
Белизна - и тьма в итоге, как всё в этом доме.
Я остановился.
Хоши стояла, не двигаясь. За её платье держался ребёнок лет шести. Большеглазый, с очень светлыми волосами, совсем на неё не похожий. На Хашираму, впрочем, тоже.
- Это Микио, - сказала жена Хаширамы. – Близнецов забрала болезнь, второго сына и мою девочку. Остался только Микио и первенец, Аканэ.
У неё были очень усталые, очень знающие глаза.
Поминальная церемония над пустой могилой завершилась вчера.
Я молчал. Ребёнок смотрел на меня. Глаза у него были светло-карие, почти жёлтые, ничем не напоминающие глаза Тобирамы. И ничего общего с фотографией подростка из досье.
- Не приходи больше сюда, - сказала Хоши. - Никогда.

Я вышел из дома, последний раз прошёл по гравиевой дорожке, мимо аккуратных клумб, мимо площадки для тренировок, до самых ворот — не огладываясь.
И всё продолжал тот незаконченный разговор на тёплой прогретой скамейке у озера.
Знаешь, в чём коварство этой техники, Сенджу? В любом зеркале отражение всегда перевёрнуто наоборот.
Левое становится правым, правда ложью, белое — не светом, а чёрное — не тьмой, и ничто не является таким, каким выглядит.
Судя по дате в досье, ему исполнилось бы шестнадцать через две недели...
Нет ничего лживее зеркал и ничего искаженнее отражений.
Но это всё, что у нас остаётся.

Эпилог.
- И чем всё это закончится?
- Кто-то умрёт, а кто-то родится. (с)

Весна только вступала в свои права, и в воздухе стоял тот особый запах проснувшейся нагретой земли, талой воды и ранней зелени, который бывает только в первые дни оттепели. Сенджу рядом со мной шагал легко и бесшумно, как большой зверь, и я видел как скользит передо мной его тень, закрывая мою: солнце поднялось повыше и уже не светило нам в спины. Деревья во дворах за аккуратными живыми изгородями выпустили молодые клейкие листочки.
Тобирама отставал на полшага, и его лица я не видел, только эту тень и краем глаза — затянутое в тёмно-зелёную джонинскую куртку плечо и кончик длинной травинки, которую он сунул в угол рта.
У одного из аккуратных домиков Тобирама задержался. Через минуту к невысокой, мне по грудь изгороди вышла женщина. Сенджу негромко заговорил с ней о чём-то, женщина кивнула и скрылась в доме. Почти сразу же она показалась на пороге снова, но теперь с тепло укутанным свёртком на руках. Показала издали, повернув к Тобираме и откинув угол одеяла. Сенджу смотрел недолго — я даже не успел заскучать.
Дальше пошли так же, молча. Тобирама не оглядывался, я тем более. Маленький посёлок, притулившийся почти вплотную к границе с Конохой, скоро остался за спиной и скрылся среди деревьев.
- Как Хоши? - после долгого молчания собственный голос показался мне слишком громким и грубым.
- Ничего, - с запинкой отозвался Тобирама. - Последние полгода ей вроде бы не становится хуже.
Не хуже и не лучше, то, что медики называют стабильным состоянием. На деле это означает, что ты в любой момент можешь просто упасть и не подняться.
В действительности мне хотелось задать тот же вопрос о Конохе, но зачем? Ответ я уже получил.
- Хаширама тоже неплохо, - решил продолжить разговор Сенджу. - Старается бывать с семьёй почаще.
Учитывая, что от семьи осталось не так уж много, разумная тактика.
Впрочем, всё наладилось. Минувшие месяцы сгладили острые углы, затянули в повседневные хлопоты. Лето ушло, сменившись осенью, а зима окончательно превратила его в прошлое.
События тех нескольких выматывающих, полных предельного напряжения недель понемногу смазывались, тускнели и уходили из снов. У дочери Изуны оказались его глаза в длиннющих ресницах Накиями, и тот же взгляд, который был у принцессы в нашу последнюю встречу: глубокий, полный бесконечного терпения и знания, недоступного бесстрашным.
Возможно, у кого-то из внуков Накиями будут эти глаза, и кого-нибудь из них будут звать Фугаку или Саске. Ей ведь нравились эти имена.
Я знал, что всё равно вспомню — позже, когда моя кровь, отнимающая у Учиха способность забывать и прощать, возьмёт верх.
Что-то из этого я сказал вслух, или, может, мы думали об одном и том же, потому что Сенджу сказал:
- Странная в этом году выдалась весна.
Верно. Ничто не проходит бесследно, и ничто не заканчивается просто так. Все мы на крючке у Великой Вязальщицы – судьбы, и за каждую петельку цепляется следующая.
Интересно, что ждёт ребёнка, оставшегося в той деревушке позади?.. Что изменит его рождение? И изменит ли?
- Знаешь, я так и не спросил, - задумчиво и чуть невпопад сказал Тобирама, - откуда ты знал, где скрывается Аканэ?
- Мне сказала Хоши.
Простите меня.
Интересно, знала она правду? Подозревала? Она мать, и она была рядом с Аканэ всю его жизнь, в отличие от пропадавшего на войнах и миссиях Хаширамы. Она знала своего ребёнка как никто.
И сказала мне, где его искать.
Когда-то Хаширама вырастил в лесу настоящий дом на дереве...
А после, в моём кабинете я отдал Тобираме записку с одной-единственной строчкой.
Иногда мне казалось, что я никогда не пойму эту женщину. Иногда — что ей следовало бы родиться Учихой.
- Любопытно, каким он вырастет? – пробормотал я. Поймал взгляд Тобирамы и пояснил: - Маленький полусенджу. Сын Итачи.
- Кто знает. - Тобирама остановился, запрокинул голову, щурясь на солнце. Я стал рядом. - В любом случае, «Полусенджу» — неподходящая фамилия.
- Да? - чуть раздражённо уточнил я. - И какая же подходящая? Учти, против Учихи я буду возражать.
- Он получит имя своей приёмной семьи.
Тобирама задрал голову ещё выше, прогнулся назад, повёл плечами, будто сбрасывая невидимый груз. Прищурился сильнее. Солнце било ему прямо в лицо, просвечивая вишнёвые глаза до самого дна, делая их светлее, зажигая пурпурные искры в глубине, и странным образом делая его моложе.
Я ждал.
Сенджу улыбнулся улыбкой, которой я не видел у него уже… вообще не видел.
Только у Хаширамы, давным-давно.
И ответил:
- Намикадзе.

*Генноске и Оборо — клан Ита и Кога, ниньзи, вражда, все дела. Короче, ниньдзячий вариант Ромео и Джульетты. Аниме "Василиск". Практически кроссвер)).
**логично, учитывая наличие ниндзя-животных.

Сноски и дополнения/пояснения, а также некоторые имена
Аканэ — алая, сверкающая красная. В одной из глав Мадара говорит, что это «нехорошее» имя для Сенджу, больше подходящее для Учиха. К тому же, оно женское, как и Итачи. Аллюзии, я думаю, понятны.
Хоши — звезда. Первоначально её звали Саюки и было ещё пару вариантов, Хоши она стала по предложению  Kalahari, моей бесценной беты и одной из первых читателей. Мне понравилось, и привлекла созвучность с Хаширамой).
Накиями — больше не будет слёз. Это уже упоминалось в тексте, но всё же. Внешне (если кто не догадался, хотя я старалась подать это в описаниях) Итачи наш кланоубийца пошёл в неё. Фугаку который папа Итачи и Саске — сын Кагами и внук Накиями и Изуны.
Итачи — все и так знают. И это женское имя, так что не удивляйтесь И-чан.
Кагами — зеркало. Так назвали дочку Изуны и Накиями.
Микио — три сплетённых дерева.