Человечность

[naruto-the-elders]

Название: Человечность.
Автор:  Maksut
Бета:  Meliorator
Персонажи: Учиха Мадара, Узумаки Мито, Сенджу Хаширама, оригинальные персонажи.
Рейтинг: PG-13
Жанр: драма, ангст
Размер: 2300 слов
Дисклаймер: не принадлежит, не извлекаю.
От автора: Жесткий ООС Хаширамы, по желанию Мадары и Мито. AU в рамках канона. Заговоры. Пафос. Жестокость. Рефлексии.
Саммари: Те, кто через сотню лет станут легендами, тоже были людьми. Их история стара как мир: кто-то мстит, а кто-то любит, но в результате все одно – кто-то должен умереть. Кровь за кровь и смерть за смерть, их не устроит что-то меньшее.
Размещение: только с разрешения автора.
Посвящается: единственному и неповторимому Meliorator!


______________________________
Фуиндзюцу ("Техника запечатывания") - техники, предназначающиеся для запечатывания больших количеств чакры. Мастерами Фуиндзюцу были члены клана Узумаки.
Ниндо ("Путь Ниндзя") - термин для образа жизни Шиноби. В зависимости от Шиноби, этот термин может охватывать всё что угодно, на пример добровольные правила или обещания, которые были даны кому либо. По словам Учихи Мадары, Ниндо клана Учиха - это сражаться с кланом Сенджу ради мести.

— Разве месть не в руках божьих?
— Нет. Ведь Бог не получит от нее того удовлетворения, какого жажду я.
Грозовой перевал.

Когда Мадара впервые видит жену Сенджу Хаширамы, то не может поверить своим глазам: кто из глав великих кланов Огня мог жениться на этом демоне? Ответ прост: только тот, кто может укротить его…
Они встречаются на ежегодном приеме дайме.
Сначала глазами – через разодетую в шелка и золото толпу.
Потом плечами – в узком проходе за мраморной колонной.
Они терпеливы и расчетливы, никто и никогда не мог бы и подумать, что их, таких бесконечно далеких и чужих может связывать что-то, кроме церемониальных приветствий.
Опасность быть застигнутыми греет кровь не хуже дорогого вина, что в изобилии подают знатным гостям: за Мадарой по пятам следуют старейшины клана, за Мито на почтительном расстоянии плетется охрана из Сенджу. Но могут ли старики и охранники угнаться за ними? На блестящем паркете, как на поле боя нет места компромиссам: два хлопка теряются в гомоне светских бесед и клоны послушно заменяют своих создателей.
На крыше холодно, темно и тихо, заморочить голову местной страже дело нескольких секунд.
- Кто с кем спит и кто кому платит… Из года в год одно и то же, репертуар их сплетен неизменен, - Мито презрительно поводит плечами в белом шелке.
- Они называют это «стабильностью». Или «преемственностью традиций». Выбирай на свой вкус.
- На мой вкус, говоришь? - Мито склоняет голову к плечу и хрустальные колокольчики в ее волосах вспыхивают перезвоном, похожим на презрительный смех. – На вкус как твоя стряпня.
- Ты очаровательна, - Мадара делает шаг вперед и целомудренно касается губами чужих губ. На секунду ему кажется, что сквозь облако аромата благовоний он чувствует то самое, что вскружило ему голову почти десять лет назад – запах дыма костров, разогретой стали и свежей крови. – Лучшая из женщин.
- Худший из мужчин, - беззлобно парирует Мито и подходит к самому краю крыши. Занеся одну ногу над черным зевом бездны, она позволяет белой туфле соскользнуть к самым кончикам пальцев, а потом, покачав ее пару секунд, надевает вновь. – Время требует своего, я старюсь.
- Мито, которую я знал, лгала искуснее.
- Мито, которую ты знал, больше нет. Как и изрядной части клана Узумаки.
- Неужели… - Мадара хочет расхохотаться: Хаширама Сенджу всегда добивается того, чего хочет.
- Хаширама-сан сделал мне предложение от которого не отказываются, - в звоне колокольчиков слышится что-то скорбное, почти траурное. – Либо я буду счастлива в браке с ним, либо он будет счастлив наедине с клановым архивом Узумаки.
- Даже так, - Мадара качает головой, в его душе борются два противоречивых чувства – восхищение и ненависть. Но эти чувства вспыхивали в нем всякий раз, как речь заходила о Сенджу Хашираме.
- И ты согласилась?
- Разве у меня был выбор? К тому же… Смерть – единственное, чего не в силах отменить мои печати.
В мощи печатей клана Узумаки Мадара даже не сомневался – им не раз доводилось воевать бок о бок и даже против друг друга, так что он знал, на что они способны в бою. Но все же… Что же скрывали их свитки, раз Хаширама Сенджу – воплощенная расчетливость и предусмотрительность пошел на такой риск как убийство членов уважаемого клана, а потом на банальный шантаж?
- Биджу, - словно читая его мысли, говорит Мито. – Наши фуиндзюцу настолько совершенны, что мы можем запечатывать даже хвостатых.
Мадара вскидывает голову и в упор смотрит на женщину: шаринган подмечает каждую деталь, каждую мелочь… Она не лжет.
- Но зачем? Что он собирается с ними делать?
- Разве ты не знаешь, как называют моего мужа в столице? – верхняя губа Мито дергается и хорошенькое личико искажает оскал. - Великий Миротворец Хаширама Сенджу, сумевший объединить земли Огня.
Мадара фыркает, а потом кивает:
- Знаю. И значит ключевое слово здесь «Великий»?
- Власть же она такая… Как морская вода – чем больше пьешь, тем сильнее жажда, - Мито передергивает плечами, от чего оружие, спрятанное в широких рукавах негромко позвякивает. – Но не мне тебе об этом рассказывать, верно? Хаширама желает обладать хвостатыми, а о том, что его желания всегда воплощаются в реальность, ты уже знаешь.
Мадара не обращает внимания на едкие слова Мито, он погружен в собственные размышления. Хвостатые твари – легендарные порождения воли Рикудо Сеннина… Зачем эти неуправляемые твари Хашираме? Что за амбиции его одолевают, раз ему понадобилась настолько сокрушительная сила?.. В том, что Сенджу сможет обуздать Биджу Мадара даже не сомневается. Проклятая воля Огня уже смогла объединить под одними знаменами десятки разрозненных кланов, что ему эти хвостатые?
Великий Миротворец… Величайший Интриган, чьи коварность и подлость соизмерима лишь с его же жадностью до великих свершений.
- Чего ты хочешь от меня?
- Ничего, чего бы ты не захотел сам, - улыбается Мито обольстительно и нежно. – Я дала Сенджу клятву быть с ним до тех пор, пока смерть не разлучит нас. И слово «смерть» здесь единственно важное.
Мадара позволяет прохладным пальцам скользнуть в вырез его парадного одеяния, эти прикосновения будят в нем смутные воспоминания о том, что они делили на двоих в полевом лагере задолго до того, как в его жизни проросло ядовитое древо по имени Сенджу Хаширама.
- Мне нравится то, что ты говоришь, - Мадара целует узкую белую ладонь, прослеживая губами едва заметные линии вен. – Мне нравится то, как ты говоришь. Но меня смущает одна деталь…
Мадара заламывает тонкое запястье и рывком притягивает к себе женщину, кладя вторую руку ей на живот. На теплый, чуть округлившийся живот, который хорошо скрывает плотный шелк и покрой платья.
- Как думаешь, стал бы я главой клана, если бы полагался только на чужие речи? – вкрадчиво спрашивает Учиха, наклоняясь к уху замершей Мито. – Сколько ты в браке? Всего ничего! Семена Сенджу прорастают словно сорная трава, не правда ли?
- Я…
- Тише, тише, - Мадара крепче прижимает ладонь к приятно округлому животу, а потом с силой надавливает, вырывая у Мито сдавленный стон. От мысли, что сейчас частичка Сенджу Хаширамы целиком и полностью находится в его власти внутри разливается что-то горячее и тягучее. – Разве я могу тебе верить? Тебе, уже оскверненной духом Огня? Тебе, подстилке Сенджу, что носит под сердцем его ребенка?
- Кто виноват, что подстилкой Хаширамы стала я, а не ты, - выплевывает Мито, а в следующий миг оказывается на другом конце крыши.
Мадара смахивает со щеки теплые капли.
- Ты забываешься, - Мито одним движением прячет испачканный кровью клинок обратно в рукав. – Не путай меня с женщинами клана Учиха. Я – Узумаки.
Испорченная семенем Сенджу, живущая в неволе, пылающая жаждой мести… И все же бесстрашная, как львица и хитрая, словно лиса. Действительно, лучшая из женщин.
- Значит, ты хочешь мести?
- Считай это моим ниндо.
- Твоим? Тогда уж «нашим».
Мито подходит к Мадаре вплотную и заботливо прижимает белый платок к ссадине на его щеке.
- Во мне, - полушепотом начинает она, не глядя Мадаре в глаза. – В отличие от тебя, нет ни капли любви к Хашираме.
Учиха накрывает пальцы Мито своими, и отводит ее руку.
- Он убил моего отца и братьев. Даже Садзе… ему только-только исполнилось пятнадцать.
Мадара хорошо помнит и отца и братьев Мито – красноволосые, темноглазые, с неисчерпаемым запасом дьявольски хитрых дзюцу и неистощимым запасом чакры… Таких не забудешь даже если захочешь.
Но у Мадары слишком хорошая память – он помнит не только мужчин клана Узумаки.
- Но разве не должна ты хотеть отмщения за смерть своей сестры?
- А я хочу, Учиха, очень хочу, - шепчет Мито. – Я бы вырвала тебе язык, а потом бы выколола твои драгоценные глаза и поместила в банку, чтобы любоваться ими по утрам, но… Ты одолел Акане в честном бою, она умерла из-за собственной же глупости – возомнила, будто бы сможет тягаться с шаринганом.
Мадара вспоминает гордую и неприступную Акане Узумаки, которую оказалось так просто разрубить от плеча до паха одним взмахом катаны.
- Но я умнее и я знаю, что не ты мой враг. Мой враг каждую ночь делит со мной ложе, его я не спутаю ни с кем.
Учиха облизывает пересохшие от холодного ветра губы.
- Хочешь, чтобы я избавил тебя от неугодного мужа?
- Мы оба знаем, что в честном бою Хашираму тебе не одолеть, - задумчиво начинает Мито, а потом, словно спохватившись, спешно добавляет. – Он днями напролет изучает мои свитки и уже владеет фуиндзюцу едва ли не лучше, чем я.
- Но что-то мне подсказывает, что некоторых свитков в твоей библиотеке он так и не нашел.
- Верно, - сверкает глазами Мито. – Я знаю, как призвать Кураму…
- И я знаю, как призвать Кьюби но Йоко, - обрывает ее Мадара. Его уже изрядно утомил весь их разговор, полный недомолвок и полутонов. – Но никто не знает, как контролировать эту тварь, даже в записях древних об этом ни слова, только предостережения!
- А вот здесь ты ошибаешься, мой клан не зря специализируется на печатях… Обладая этими знаниями и мангекье шаринганом, ты сможешь контролировать Кураму.
Мадаре кажется, что он ослышался. Контроль над Курамой? Со времен первых потомков Рикудо Сеннина было не больше полудюжины попыток обуздать Девятихвостого… И все как одна – неудачные.
- Хаширама не доверяет мне и правильно делает… Но того, что мне удалось узнать достаточно, чтобы понять: он готовит нечто масштабное. К нему стекаются посланники со всех концов мира: Земля, Молния, Вода, Ветер… У меня есть свои люди в окружении дайме Водоворота и то, что они говорят… Я знаю, это прозвучит невероятно, - Мито ненадолго замолкает, а потом говорит уверенно. - Но мне кажется, что Хаширама хочет создать мощный межгосударственный союз на основе Биджу.
Мадара прищуривается.
До этого конкретного момента он не был уверен в том, на чьей Мито стороне, но сейчас… Те сведения, что доносили ему разведчики, внедренные в Резиденцию Хокаге и то, что говорит Узумаки похоже на две половинки одного целого – они соединяются меж собой, не оставляя ни сантиметра зазора.
И Мадара понимает: Сенджу мало собрать под своим знаменем все кланы Огня. Он желает собрать под своим крылышком всех шиноби мира, связав и обязав их «подарком» в виде хвостатого демона - неконтролируемого сгустка ненависти, чья разрушительная мощь сопоставима лишь с войной.
Сенджу Хаширама действительно жаждет мира. Мира на своих условиях, потому что только он один со своим мокутоном и фуиндзюцу Узумаки способен остановить разбушевавшихся Биджу.
Вот уж действительно – власть что морская вода. Куда там ему, Мадаре, с его притязаниями на одну лишь Страну Огня… Хаширама шагнул многим дальше – ему нужен весь мир.
Но возможно ли это?
Если даже сам Рикудо Сеннин, сумев подчинить себе Джуби и избавив мир от опасности гибели, так и не смог изменить природы человека… Сможет ли Сенджу Хаширама превзойти мудреца шести путей и сплотить человечество?
Мадаре не может сдержаться и хохочет в голос.
- Он что… Неужели он серьезно думает, что Биджу принесут людям мир? – едва не задыхаясь от смеха, спрашивает Учиха.
- Он Сенджу, - говорит Мито так, словно бы это все объясняет.
Хотя это действительно все объясняет.
- Он Сенджу, - отсмеявшись, повторяет Учиха. – Сенджу…
Мадара слишком хорошо знал людей, чтобы обманываться, будто те могут измениться. О, нет, как для хищника в порядке вещей охота на других животных, так и для человека нет ничего естественнее, чем убийство себе подобных. Жажда войны – вот, что толкает мир вперед, вот что вращает колесо их реальности.
Но Хаширама… Как может этот Сенджу, пройдя через столько битв и увидев столько смертей, продолжать жить верой в людей? Разделяй и властвуй, говорили предки Мадары.
Неужели Хаширама хочет поспорить с мудростью древних?
- Я рискну всем, - наконец говорит Мадара и это чистая правда: если в ближайшие полгода ему не удастся склонить старейшин на свою сторону, то ему не останется ничего, кроме как отстаивать честь Учиха в одиночку. – А чем рискнешь ты?
Мито сжимает губы в бескровную нитку и переступает с ноги на ногу. С нее, словно позолота, разом облетает вся загадочность и то хищное очарование, которое привлекло Мадару когда-то – сейчас она действительно выглядит на свой возраст и Учиха вспоминает, что они почти ровесники.
Белая рука на белом шелке – Мито бережно гладит себя по животу, а потом поднимает на Мадару усталые глаза.
- Кровь за кровь, верно? – улыбается она и в уголках ее губ собираются невеселые морщинки. – Я убью того, кто дорог Хашираме, как он убил того, кто дорог мне. Ты примешь эту плату?
Она убьет ребенка Сенджу? Мадар силится представить лицо Хаширамы, когда тот узнает о смерти еще не рожденного наследника… Силится и не может.
Возможно именно в этом-то и дело?
Мадара никогда не видел Хашираму в печали, в ярости, в искреннем веселье… Только вежливая и отстраненная маска: плотно сомкнутый, неулыбчивый рот, спокойные, ясные глаза, гладкий лоб. Ни упоения битвой, ни гримасы боли… Иногда Мадаре начинало казаться, что вместо горячей крови по венам Сенджу струится прохладный и тягучий древесный сок, такой упоительно сладкий на вкус… Но Хаширама был человеком – Учиха своими глазами видел, как из ран его шла кровь, а на смуглом лбу выступали капли пота.
Всего лишь человек, как ни крути.
Хотя через какую-то сотню лет об этом забудут – и Хаширама, и сам Мадара предстанут перед потомками непогрешимыми, полными сокровенного знания и мудрости Древними, в чьих заветах будут искать истину и черпать вдохновение.
Быть может, когда-то и сам Рикудо Сеннин был как они? Терзаемый противоречием, жаждой мести и обладания?.. Был человеком?
Но все это меркнет перед лицом истории. Кому будут интересны их мотивы? Потомки увидят лишь результаты их деяний.
- Я приму твою плату, - наконец говорит Мадара.
Он действительно примет эту плату, как если бы Мито отдала этого ребенка ему, а не смерти.
Плата за то, что ему лишь предстоит совершить. Плата за то, что он уже совершил.
Ребенок Хаширамы… Кровь от крови и плоть от плоти самого могущественного существа, какого он только знал.
Может быть тогда, он, наконец, увидит истинное лицо Сенджу Хаширамы?