Эффект зеркала

[naruto-the-elders]

Название: Эффект зеркала
Глава: восьмая
Фэндом: Наруто
Автор: серафита
Бета: Kalahari
Персонажи/пейринги: Учиха Мадара/Сенджу Тобирама, Сенджу Хаширама, Учиха Изуна, прочие
Рейтинг: R
Жанр: драма, чуть ангста, кто-то может найти романс и юмор
Состояние: в процессе
Размер: макси
Дисклеймер: Кишимото, ясен пень
Размещение: Спросите разрешения, я подумаю. (А оно кому-то надо?)
Предупреждение: ПОВ, ООС по желанию (кто-нибудь знает, какими были настоящие канонные Основатели?) И — да, я не верю, что Тоби это Мадара. АУ по отношению к канону. Смерть персонажей
Саммари: Иногда кажется, что прошлое повторяется, как в зеркале...
От автора: Вторая половина каждой главы — флэшбек. Бету не обижать, она хорошая. Посвящается Пупсику, как всегда. Где бы ты ни была, дорогая, надеюсь, тебе там хорошо
Ссылка на Главы 1-7


8.1.
То, что громче.

Есть только одна вещь громче крика и оглушительнее тишины.
Молчание.
Приписывается Сенджу Хашираме.

Я поклонился в ответ на выражение соболезнования от Хьюги Хикару, и глава Бъякуган отошел, предоставляя мне возможность дальше скорбеть в одиночестве. Это было на редкость утомительное занятие: стоять неподвижно у входа в клановый дом Учиха, кивая входящим, принимать знаки внимания, выслушивать вежливые слова и дальше, по кругу.
Именно поэтому я устранился от этой обязанности, оставив на входе Хиро.
Хикару был одним из немногих смельчаков, отважившихся высказать мне свои соболезнования лично. Остальные предпочитали сочувствовать с безопасной дистанции.
С другого конца континента, например.
К несчастью, такая возможность была далеко не у всех: попытку избежать церемонии сочли бы вопиющим нарушением законов вежливости, так что главам кланов и наиболее влиятельным шиноби приходилось страдать во имя приличий. Судя по выражению их лиц при виде меня, они и вправду страдали. От зубной боли, как минимум. Поголовно.
Единственным нормальным человеком среди этой толпы падальщиков был Тобирама, но как раз его-то я хотел видеть меньше всего. Тем не менее, мой взгляд то и дело против воли цеплялся за белую макушку, возвышавшуюся над присутствующими на добрую ладонь. Помнится, когда-то меня здорово раздражала необходимость смотреть на братьев Сенджу, задирая голову…
Тихие, приглушенные голоса и запах благовоний плыли в воздухе. Боль давила мне на виски почти осязаемо, и невыносимо хотелось закрыть глаза хоть на пару секунд, потереть пальцами воспаленные веки.
Мое молчание, кажется, пугало присутствующих больше, чем любое открытое проявление эмоций. Я готов был поспорить на что угодно, что сейчас добрая половина пришедших почтить память главы клана Учиха и его семьи просчитывает в уме перспективы и политические последствия, перестановку сил и мою роль в грядущих событиях.
В том, что события грядут, кажется, никто не сомневался. Равно как и в том, что клану Учиха нет нужды избирать нового главу. Во всяком случае, обращались ко мне так, как будто я уже занял это место. Словно Изуны никогда не существовало. Словно не было этих трех лет.
Ко мне направился глава семьи Инузука. Клановые татуировки, траурные одежды и соответствующая мина на физиономии.
Я этого парня толком не помнил, три года назад кланом у них заправлял его отец. Семью мальчишка возглавил меньше года назад.
- Мадара-сан, я приношу вам свои соболезнования. Такая утрата, тем более в мирное время, - он позволил себе вздохнуть, - к тому же, Изуна-доно был весьма достойным человеком, с которым было приятно вести дела…
Он умолк и опустил глаза, ожидая реакции. В переводе это звучало как «Любопытно, в курсе ли ты дел, которые Изуна проворачивал с Инузука заодно, и собираешься ли придерживаться прежних договоренностей, заключенных твоим братом?»
Я не давал этому щенку права обращаться ко мне по имени.
Я не желал, чтобы похороны моего брата использовали как повод для очередного раунда политических игр.
Я не хотел тут быть.
Да, определенно, Инузука раньше не имел со мной дел лично. Иначе сообразил бы убраться вовремя, а еще вернее, вовсе не подошел бы ко мне с этим разговором.
Мир на секунду заволокло красной дымкой, но уже спустя мгновение картинка перед моими глазами приобрела нереальную четкость. Я видел в мельчайших подробностях, как скорбная гримаса сползает с Инузуки, превращаясь в куда менее лицемерное выражение.
Кажется, он не был полным идиотом, как мне показалось вначале, потому что у него хватило мозгов испугаться.
Сильные пальцы впились в мою руку повыше локтя. Раздавшийся над ухом низкий голос подействовал не хуже коронной техники его обладателя, обрушивающей на оппонента поток ледяной воды.
- Прошу прощения, Инузука-сан. Надеюсь, вы позволите мне принести соболезнования Учихе-сан наедине? Сожалею, что прерываю вашу беседу.
Инузука-сан был не против. Он был настолько не против, что великодушно оставил нас одних, покинув клановый дом с почти неприличной поспешностью.
- Будь осторожнее, Учиха, - тихо произнес Тобирама. – Боюсь, даже я не смогу замять дело, если ты устроишь побоище на похоронах.
Я хотел сказать ему, что меньше всего нуждаюсь в его помощи. Что свое великодушие ему стоило бы приберечь для тех, кому это нужно. Что поглядел бы я на его лицо, если бы сегодня здесь хоронили его брата.
Я промолчал.
Больше Сенджу не отходил от меня до самого конца церемонии.
***
Кажется, я заснул на несколько мгновений. Или потерял сознание. Просто, когда я в очередной раз распахнул глаза, картинка уже была другой. Большой зал кланового дома был совершенно пуст, не считая Сенджу, замершего в тени у дверей, и меня самого, застывшего в центре помещения.
Какой странный выдался нынче день. События как будто смазались в моем восприятии, потеряли стройность и последовательность. Моя память редко шутит со мной таким образом, обычно мне не удается забыть даже то, от чего я сознательно хотел бы избавиться. Воспоминания о днях после смерти Изуны превратились в череду размытых картинок.

Из дома брата той ночью меня увел Тобирама.
Следующие сутки я провел в клановой резиденции Сенджу. Хотя «провел» не самое точное слово, учитывая, что большую часть этого времени я проспал. Все распоряжения по подготовке к похоронам взял на себя Нидайме. Клан (читай: старейшины), конечно, попытался повозмущаться произволом и вмешательством во внутренние дела, но как-то вяло. Полагаю, не в последнюю очередь из-за обстоятельств гибели главы. Расследование продолжалось, его взял под личный контроль Второй, и Учихи почли за благо уступить. Да и довод в виде находящегося в его доме меня должен был оказать благотворное влияние. В общем, когда я очнулся, все формальности были улажены, условности соблюдены, посланник к дайме отправлен. Даже о траурной одежде для меня Тобирама не забыл. Мне следовало бы испытывать если не благодарность, то хотя бы ощущать себя в долгу перед ним. Но почему-то не получалось.
- Учиха, - тихо позвал он. - Насчет нашего разговора…
Разговора. Ну да, конечно, наша беседа насчет обстоятельств исчезновения Аканэ и способов получить новые сведения. Как давно это было. Меньше трех суток назад.
Я медленно повернулся к нему.
- Я отправил послание птицей. Сегодня пришел ответ. Он согласился, при условии, что мы дадим ему гарантии безопасности. Через два дня на границе у Большого озера, на рассвете.
Я опустил веки. Вот как. Что ж, меньшего было бы глупо ожидать от Нидайме Конохи. Умение из любых обстоятельств извлекать выгоду, несомненно, полезное качество для правителя. В суматохе, воцарившейся после убийства Изуны, когда, помимо прочего, надо было уведомить о случившемся родственников Накиями, никто не обратил внимания на одного лишнего крылатого вестника, отправившегося совсем в другую сторону.
Значит, он согласился на встречу…
Я склонил голову, давая понять, что все услышал и принял к сведению. Раз встреча назначена, я там буду. Да Сенджу и не сомневался, что я не откажусь от участия в переговорах, иначе этого разговора бы не было.
Дела нужно доводить до конца. Все, что могло случиться здесь, уже произошло. Ничего изменить нельзя, прошлые ошибки не исправить. Значит, займемся будущими.
***
На улице уже смеркалось, когда я добрался до неприметного дома на окраине квартала. Впрочем, любой шиноби, обладающий соответствующим чутьем, сразу понял бы, что дом под защитой, причем такой, что это невольно привлекало внимание. Несколько хитро устроенных ловушек и охрана, способная остановить небольшую армию. Возможно, это и было перебором, но после случившегося я подрастерял чувство меры. Подходя к двери, я заметил несколько едва тлеющих, практически незаметных источников чакры. АНБУ Тобирамы прятались профессионально, засечь их можно было, только если точно знать, что искать.
Дверь мне открыли после первого же стука. Значит, заранее заметили в окно. Да сюда бы и не пустили чужих.
Мысль, что убийц Изуны охрана не задержала, я постарался отбросить.
У женщины на пороге были седые волосы, убранные в узел на затылке, и усталое лицо. При виде меня она низко поклонилась и отступила вглубь комнаты, пропуская меня вперед. Я ответил кивком. В полном молчании хозяйка провела меня в освещенную тусклым светом жаровни небольшую комнату. Девушка, сидящая в кресле в углу, шевельнулась, но не попыталась встать. Она была занята. На сгибе ее локтя удобно устроился сверток, платье спущено до талии.
- Она здорова, - тихо сказала хозяйка позади меня, - почти доношена, и если дать ей тепло и пищу, с ней все будет в порядке, господин.
Я не ответил. Медленно приблизился к кормилице, остановился рядом, глядя сверху вниз. Хорошо, что в клане нашлась кормящая мать. Мне не хотелось отдавать ребенка на сторону. Кажется, они ждали, что я попробую взять ее на руки, но я просто аккуратно отогнул пеленку, внимательно вгляделся. Ребенок как ребенок. Совершенно невозможно понять, будет ли она похожа на Изуну или Накиями. Я постоял так еще немного, повернулся и вышел прочь, не оглядываясь.
***
Только когда над моей головой зашелестела крона груши, я сообразил, где оказался. Провалы окон успели закрыть досками, и дом сразу потерял жилой вид. Невозможно было поверить, что еще неделю назад в нем обитала целая семья. Я шагнул к крыльцу. Дверь поддалась с первого раза, запереть ее как следует не удосужились. Впрочем, тут наверняка тоже была охрана, просто останавливать меня ей, очевидно, и в голову не пришло. Какое-то время я бессмысленно бродил из комнаты в комнату. Что ж, по крайней мере, стекло смести успели, самые разрушительные последствия нападения тоже убрали.
Я продолжал все так же кружить по комнатам, когда едва не столкнулся с Изуной. На мгновение меня просто парализовало.
Потом я осторожно выдохнул сквозь зубы и шагнул ближе. Почти коснулся стекла лицом, мое дыхание легло поверх мутным облачком, размыло изображение, смазало черты… на миг сходство стало ошеломительным.
Зеркало. Всего лишь зеркало в старой массивной раме, чудом уцелевшее в этом доме, где не осталось ни одного окна.
Я оперся руками по обе стороны от него, вглядываясь в собственное отражение. Мы с Изуной похожи, а в детстве были похожи еще больше. Острый подбородок, тонкая линия носа, форма губ… У Изуны чуть мягче черты, светлее кожа, волосы лежат ровнее. У меня глаза почти овальные, такой разрез даже миндалевидным не назовешь. Но в целом – сходство разительное. Пару секунд я смотрел на туманное отражение, потом протянул руку и провел по стеклу, окончательно убивая иллюзию. Теперь лицо в зеркале окончательно сделалось моим.
Мне нужно привыкнуть думать «был похож».
Был.

8.2
Давно и с другими

Утро я встретил в постели Тобирамы.
Все же слуги в доме Сенджу были вышколены просто превосходно. Во всяком случае, у явившегося будить меня человека в простой одежде клановой расцветки ни один мускул на лице не дрогнул при виде меня, удобно разлегшегося поперек широкой кровати. Постель у братца Хаширамы вообще оказалась выдающаяся во всех смыслах: и в длину, и в ширину.
Вместе с принадлежностями для умывания слуга передал мне записку. Повертев ее в руках пару минут так и эдак, я сообразил, что это послание от Тобирамы и даже понял, в чем суть. Все же почерк у него…
Совет повторил свое приглашение, только теперь в ультимативной форме. Срочное собрание старейшин кланов «в связи с образовавшимся положением». У меня снова зашевелилось нехорошее предчувствие. У такой настойчивости должны были быть причины, и я опасался, что догадываюсь, по крайней мере, об одной из них. Кажется, теперь игра должна была пойти всерьез.
Последние пару дней я скорее мешал Совету, чем помогал, и старейшины наверняка успели пожалеть, что обратились со своим выгодным предложением ко мне. Я, в общем-то, понимал их мотивы. Расчет был на традиционную взаимную нелюбовь между Сенджу и Учиха, расчет не оправдался, значит, пришло время искать альтернативные пути. Раз, паче чаяния, я не тороплюсь занять место Хаширамы, это не значит, что и остальные главы кланов столь же щепетильны. Наверняка найдется пара-тройка тех, кто во снах примерял на себя плащ Хокаге. Тот же Хьюга, к примеру.
К несчастью для Совета, у меня были несколько иные планы относительно кресла Хокаге.
Как ни странно, сильнее всего я злился на Хашираму. Он заигрался со своими идеями о мирном объединении. Не знаю уж, кто там первым перегнул палку – Сенджу или Мизукаге, но в результате сглупили оба. Наверняка Хаширама поставил главу Воды в такое положение, когда оставить Шодая на свободе означало потерять лицо. Теперь до Мизукаге, по-видимому, начало доходить, что пленник ему достался крайне неудобный: ни казнить, ни выкупа попросить, ни уморить по-тихому. Остается только отпустить, состроив хорошую мину при плохой игре… и подписав все соглашения, принятия которых добивался Хаширама.
Как всякий план, замысел был безупречен вплоть до того момента, когда начал претворяться в жизнь. Наверняка все бы вышло, как хотел Сенджу, если бы в самый неподходящий момент не вмешался Совет родной деревни. Мизукаге, конечно, мигом почуял, откуда ветер дует, и сообразил, что правила игры стремительно меняются. Все, что от него требуется, это подержать Хашираму у себя как можно дольше, а там, кто знает, возможно, его добыча станет куда уязвимей. Если, к примеру, в Конохе появится еще один Хокаге.
Со стороны Шодая было неосторожностью оставлять за спиной этих стервятников. Теперь последствия придется расхлебывать долго. Нашему Каге неплохо было бы появиться в собственной деревне.
А мне – перестать предаваться пустым гаданиям и попробовать найти Тобираму. Было у меня подозрение насчет того, что заставило его подняться на рассвете. Пожалуй, самый простой способ найти Сенджу это отправиться в резиденцию и отыскать старейшин. А уж там останется только ждать.
Я легко сбежал по лестнице на первый этаж, отмечая, что двигаюсь практически свободно. Никаких последствий вчерашнего бурного дня и последовавшей неспокойной ночки. Странно. Серьезных повреждений удалось избежать, но синяки и порезы тоже штука неприятная, не говоря уж о растянутых связках.
До двери я добрался, так никого и не встретив. Очевидно, бодрствовали всего несколько слуг и охрана, остальные обитатели дома отсыпались после вчерашнего. Я вышел во двор. Днем наверняка будет жарить нещадно, но сейчас солнце еще было ласковым, а воздух свежим и прохладным.
Резкий звук, пронзительно громкий в утренней тишине, привлек мое внимание. Я свернул за угол дома и оказался во внутреннем дворе. Здесь Сенджу в своей любви к растениям, видимо, сделали уступку в пользу рациональности: среди кустов и вьюнка, в полутора десятках метров от дома красовался вытоптанный, идеально гладкий пятачок земли, который явно использовали в качестве тренировочной площадки. Я упоминал, что двор у Сенджу большой? Ну вот.
Звук раздался снова, но громче и левее, и я наконец-то рассмотрел.
Токая, верткая фигурка, простая, не стесняющая одежда. Мальчик или девочка, я сразу не разобрал: в этом возрасте их и различить-то можно только по одежкам, а волосы были длинные, почти до талии. Зато я увидел, что было источником звука. Очередная звездочка-сюрикен со стуком врезалась в высокую побеленную стену, отделявшую сад и дом от улицы. Странная мишень, но я довольно быстро догадался о причине: видимо, специально установленные на полигоне манекены были расположены недостаточно далеко и не давали возможности как следует натренировать руку и глаз. Вот мальчишка… кажется, это все же мальчик… и выбрал наиболее удаленную цель, чтобы отточить мастерство. К тому же, кажется, он целился в одну определенную точку.
В этот момент он вдруг остановился, постоял так мгновение и медленно повернулся ко мне лицом.
Надо было догадаться сразу. Какой еще ребенок мог тренироваться во дворе Сенджу ранним утром? Он оказался старше, чем показался мне вначале, лет десять-одиннадцать. Тонкий, белокожий – в мать, с длинными светло-рыжими волосами, отливающими красной медью на солнце, прямыми, как у Хаширамы. Но глаза у него были не синими, материнскими, и не темными, почти черными, как у отца — они оказались красновато-карими, цвета черешни. Глаза, которые я слишком часто видел в последние дни, чтобы теперь спутать.
Глаза Тобирамы.
В сочетании с рыжими волосами они на миг показались мне ярко-алыми.
Секунду я и наследник Хаширамы не сводили друг с друга глаз. Затем мальчик так же неспешно снова повернулся ко мне спиной. Он далеко пойдет, раз сумел почуять меня, пускай не сразу.
Уже заворачивая за угол, я сообразил, что сбило меня с толку. Остановился, развернулся обратно, напрягая зрение…
Участком на стене, служившим наследнику клана мишенью, было стилизованное изображение семейного мона Сенджу.

Здесь и сейчас

Возможно, на похоронах моего молчания боялись бы меньше, если бы знали причину. А мой долг Сенджу Тобираме за последних два дня непропорционально вырос.
Такое уже было однажды, много лет назад.
После Ущелья Ста Демонов, так же, как и сейчас, на несколько дней я напрочь потерял голос.